— Подсматривать, во-первых, нехорошо, а во-вторых, не всегда все хорошо видно, — буркнул жучило.

— Алле-оп! — Алле прокатился колесом. — Чего она не может под-смотреть сразу, она до-сматривает потом.

— Послушай, а можно мне встать на твою точку зрения? — спросил Мило.

— Почему бы и нет? Только нужно набраться духу и взглянуть на все по-взрослому.

Мило попробовал, он старался изо всех сил, он набирался духу. В конце концов ноги его оторвались от земли, Мило медленно всплыл и оказался рядом с Алле Опом в воздухе. И в тот же миг, не успев толком оглядеться, рухнул наземь.

— Ну как, понравилось? — спросил Алле.

— Ага, — протянул Мило, потирая голову и отряхиваясь, — но, знаешь, лучше уж я останусь на детской точке зрения. С нее не так высоко падать.

— Мудрое решение, — важно кивнул Алле, — по крайней мере на настоящий момент. Каждый смотрит со своей кочки.

— А разве эта кочка у нас не общая? — Тактик топнул задней лапой по макушке холма, а передней обвел панораму.

— Не-а. — Алле присел на пустом месте и свесил ноги. — Это моя кочка. Нельзя слишком долго смотреть на мир чужими глазами. К примеру, — он показал на лесное озерцо внизу, — нам отсюда оно кажется бадейкой воды; для муравья же оно — океан, слону — на один глоток, а рыбе — дом родной. Так что, сами видите: то, что вы видите, во многом зависит от того, как вы на это смотрите. А теперь пойдемте, я покажу вам лес.

Он припустился бегом по воздуху, время от времени останавливаясь, чтобы поманить Мило, Тактика и Ляпсуса, которые, как им и положено, следовали за ним пешим ходом по земле.

— Значит, у вас все растут так же, как ты? — пропыхтел Мило, когда они наконец поравнялись.

— Почти все, — ответил Алле, а потом остановился, призадумавшись. — Бывает, правда, что кто-то начинает расти вверх ногами. Впрочем, это нечасто, и такие у нас долго не задерживаются.

— И что с такими случается? — не отставал Мило.

— Наверняка никто не знает, но говорят, будто они вырастают раз в десять больше обычного и ходят среди звезд.

Сказав это, он снова припустился к ожидавшему их лесу.

И вот лес, возносящий прямо к небу свои высокие своды, сомкнулся за ними. Вечерние солнечные зайчики играли в листве, прыгали по веткам и, соскользнув вниз по стволам, расцвечивали землю теплыми светящимися пятнами. В лесном воздухе, пронизанном мягким светом, все казалось таким четким и близким, что протяни руку — и вот оно.

Алле с гиканьем и хохотом летел вперед, но вскоре ему стало не до смеха: он ведь прекрасно видел всякое дерево, стоящие за, но совершенно не замечал стоящих перед и с разгону врезался в них. После нескольких таких столкновений все остановились перевести дух.

— Смею предположить, что мы потерялись! — воскликнул Ляпсус, в изнеможении рухнув прямо в земляничник.

— Ерунда! — ответил Алле с высокой ветки, на которую присел.

— Ты знаешь, где мы? — спросил Мило.

— Разумеется. Мы находимся на том самом месте, на котором находимся. Кроме того, потеряться не означает не знать, где ты находишься, это значит знать, где ты не находишься, а места, где меня нет, меня совершенно не интересуют.

Даже для Ляпсуса это было слишком сложно, а что до Мило, то он только оторопело повторял про себя услышанное, когда Алле добавил:

— Если не верите мне, спросите у великана, — и указал на домик-невеличку, приютившийся между двумя большущими деревьями.

Мило с Тактиком подошли к двери с медной табличкой, на которой значилось — «ВЕЛИКАН» — и постучали.

— Добрый день. — На стук вышел человек самого что ни есть среднего роста.

— Так это вы и есть великан? — недоверчиво спросил Тактик.

— Именно! — ответил тот гордо. — Я самый низкорослый великан на свете. Чем могу служить?

— Скажите, мы потерялись? — спросил Мило.

— Это очень трудный вопрос, — отвечал великан. — Лучше спросите у лилипута — за углом направо. — И дверь захлопнулась.

За углом направо оказалась точно такая же дверь с медной табличкой, на которой значилось — «лилипут».

На стук вышел другой человек, как две капли воды похожий на первого.

— Здрасьте, — сказал он.

— Стало быть, вы — лилипут? — с еще большим сомнением спросил Тактик.

— Именно! — отвечал тот. — Я самый рослый лилипут на свете. Чем могу помочь?

— Как вы думаете, мы — потерялись? — опять спросил Мило.

— Даже не знаю, что вам сказать. Ступайте за угол направо — спросите у толстяка. — И эта дверь захлопнулась.

А дверь за утлом направо распахнулась в тот самый момент, как они к ней подошли:

— Рад вас видеть! — вскричал человек, неотличимый от своего соседа-лилипута.

— Значит, вы и есть толстяк, — проговорил Тактик, стараясь не слишком верить своим глазам.

— Причем самый худощавый в мире! — воскликнул тот. — Однако если у вас есть вопросы, обратитесь к худышке — за углом направо.

За углом направо, как они и ожидали, оказалась точно такая же стена, что и три предыдущих, и такая же дверь, которую, не дожидаясь стука, открыл точно такой же человек.

— Ба, какой сюрприз! — радостно завопил он. — Я уже и не помню, когда в мою дверь стучались.

— И давно это было? — спросил Мило.

— Понятия не имею, — отвечал тот. — Ах да, мне же надо ответить на стук.

— Вы уже сделали это.

— Ну, конечно. Память у меня стала совсем худая.

— Стало быть, вы — самый толстый худой человек на свете! — раздраженно тявкнул Тактик.

— Вы знаете кого-нибудь толще? — парировал тот.

— А по-моему, так все вы — один и тот же человек! — сказал Мило.

— Тс-с-с-с-с-с-с-с-с. — Худышка приложил палец к губам и прошептал ему на ухо: — Ты хочешь все испортить? Видишь ли, высоким людям я представляюсь лилипутом, малорослым представляюсь великаном, для тощих я — толстый, для толстых — тощий. Таким образом я совмещаю сразу четыре должности. А на самом деле, как видишь, я просто средний человек. Однако на свете столько простых средних людей, что их мнения никто никогда не спрашивает. Итак, что тебя интересует?