litbaza книги онлайнДетективыУбить президента - Лев Гурский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 91
Перейти на страницу:

Лжемедведь уставился на своих поверженных собратьев по тундре. Наверное, увиденное неприятно удивило его. Можно подумать, двадцать минут назад сам он выглядел на тропинке многим лучше.

Продолжая глядеть вперед, он полностью вошел в помещение нашей ласточки. На хищников иногда нападает такой ступор. Полностью отказывает боковое зрение. Загипнотизированный видом двух неподвижных тел, он забыл про третье, подвижное. Да еще и вооруженное пистолетом с достаточно тяжелой рукояткой.

Голова у таких типов – всегда самое слабое место. Удостоверившись в своей правоте, я подхватил обмякшего толстяка и, еле дыша, затащил его в третью кабинку. На сей раз фанерная дверца уцелела. Вот теперь все ячейки заняты, пора уходить. Я бегло обыскал толстяка и обнаружил два ценных предмета: пистолет и еще одну, такую же пластиковую карточку. Обойму я вытащил и переложил себе в карман. Туда же отправилась и карточка. Боюсь, что это не последняя в моей коллекции. Соберу их побольше и поведу своих друзей и знакомых в «Кремль» на экскурсию. Благо билетики действительны еще два дня.

Пустой пистолет я засунул в сливной бачок и покинул наконец уютное заведение. В подземном переходе почти никого не было. Только какой-то низенький старичок, увидя меня выходящим из дверей, близоруко рванулся было в сторону сортира. Очевидно, он вообразил, что эпоха смены фановых труб благополучно завершилась.

– Ремонт, гражданин! – строгим голосом остановил я его. – Туалет временно не работает.

Хозяйским жестом я нацепил обратно фальшивый замок и, посвистывая, вошел в метро. На какую-то секунду у меня мелькнула мысль предъявить замотанной контролерше волшебную желтую карточку с надписью Кремль. Но я быстро одумался и конспиративно бросил жетон.

Глава 16 ВАЛЕРИЯ

Новую квартиру нашел для меня Андрей почти три месяца назад, как только Этот Господин поставил на свое зеро и выиграл – сгреб все жетоны с зеленого сукна. Дем.Альянс никто не преследовал, но я-то знала, что рано или поздно нас всех будут прислонять к стенке и пора переходить на нелегальное положение. Три месяца назад трусливые бараны, мои бывшие друзья, пустились со мною в затяжной спор. Уместно ли, мол, подполье в демократической стране? Не лучше ли все оставить как есть: митинги, газетки, петиции? Я сказала им, что в их устах слово «демократия» звучит просто неприлично. И что когда я именно от них это слово слышу, мне хочется схватиться за пистолет. Обладатель опереточного имени Андрон Сигизмундович, напыщенный демагог Воскресенский, поблескивая своим пенсне – которое будто бы делало его похожим на Чехова, – завел свою тягомотину из чеховских цитат. Мол, никто не знает настоящей правды – и тем более я, Лера Старосельская. Для Чехова месье Воскресенский слишком разъел лицо, отчего вместе со своим дурацким пенсне сделался похож не на Антона, а на Лаврентия Павловича.

Я сказала, что даже у Чехова дядя Ваня стрелял в профессора Серебрякова из пистолета, а уж Этот Господин поопаснее зануды профессора. И еще я сказала мистеру Воскресенскому, что если на сцене в первом акте висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. И пусть уж лучше выстрелит по делу, чем в потолок.

Пан Воскресенский назвал меня эсеркой и дрожащим козлиным голосом объявил, что никакой нелегальщиной заниматься он не будет и никому не советует. Комната, в которой состоялся этот исторический разговор, была вся уставлена стеллажами с книгами. На столике возле окна примостились компьютер и факс. В углу возвышался хороший телевизор «Хитачи». В столовой, как я знала, стоял отличный беккеровский рояль. В коридоре белел холодильник «Розенлев», доверху набитый коньяком «Камю».

– Камю, – сказала я Воскресенскому, и тот машинально сделал движение в сторону своего холодильника. Как видно, он решил откупиться от Леры Старосельской бутылкой коньяка. Коньяка ему, конечно, тоже было жалко, но… – Да нет, – остановила я его. – Ты меня не понял, Андрон. Камю, роман «Чума». Все твое хрупкое благополучие есть пир во время чумы. Ты ведь сам не очень веришь, что все обойдется. Но тебе до слез не хочется бросать все это – книги, картины, коньяк – и забиваться на конспиративную квартиру. Знаешь, почему многие евреи после прихода к власти Гитлера не покинули сразу Германию? Они почти все учили своих детей музыке, у них почти у всех было пианино. Через границы тяжелые инструменты везти было нельзя, но и бросать не хотелось. А на чем ребенок будет играть? Он ведь такой способный!… А потом приходили штурмовики и разбивали пианино вместе с человеческими головами…

– Что ты такое несешь? – забормотал Андрон, тревожно поглядывая в сторону столовой. Словно он хотел удостовериться, что его драгоценный рояль пока цел. – Какие у нас штурмовики? Где ты их взяла?

Я могла бы напомнить этому трусливому червячку про ребятишек Додолева, Белякина и Карташова, или про гестапистых пареньков из нового Управления Охраны, или про наших дорогих соколов из маленькой личной армии Этого Господина – этакого зародыша будущего Sturmbateilung'a. Хорошо, если они передерутся между собой. А ну как объединятся?

Однако вместо этого я сказала:

– Ладно, допустим, не штурмовики. Придут аккуратные фискалы из гэбухи. Рояль разбивать не будут, книжки жечь не будут. Все внесут в протокол и передадут в казну. А тебя вежливенько в лагерь, на нары. За невосторженный образ мыслей. Не любишь Господина Президента – в лагерь. Или полюбишь?

– Уходи, – глухо сказал мне тогда Воскресенский. – Слушать тебя не хочу. Не хочу, не хочу… – бубнил он за моей спиной, тщательно закрывая за мной тяжелую дверь. Я приложила ухо к двери. Из-за нее все еще доносился бубнеж, словно Андрон уже забыл, что я ушла, и продолжал в одиночку спор со мной…

Мое новое убежище оказалось на другом конце Москвы. Маленькая, жалкая халупа в панельном шестиэтажнике в спальном районе. То, что надо, никаких излишеств. Одна комнатка четыре на пять, кухня, туалет. Телефон. Телевизор – старый «Рекорд». Я перетащила сюда кое-что из одежды, с десяток книг. Сам процесс переселения смахивал на сцену из боевика. Андрюша добыл у родителей машину, мы погрузились и начали петлять по городу, стараясь оторваться от хвоста. Правда, я не была уверена, что хвост тогда уже (или еще) был. В краткий момент смены власти спецслужбы нередко впадают в оцепенение, как собака Павлова, получившая две противоречивые команды одновременно. Я полагала, что за Дем.Альянс скоро возьмутся, но покамест эта пауза мне на руку.

Мы все равно хорошенько помотались, прежде чем убедились, что нас никто не пасет. Затем подъехали к нужному дому. Андрей вынес вещи и, взяв меня под руку, стал осторожно выводить из автомобиля. Я придумала себе отличный пластический грим, наклеила морщины, нацепила уродливый старческий платок и в таком виде древней толстой клушей вывалилась из авто, сразу повиснув на руке доблестного Андрея. Со стороны могло показаться, что это любящий внук сопровождает свою почтенную столетнюю бабулю. Вид был очень мирный, даже идиллический. Я тогда уже сразу решила, что на АКЦИЮ пойду как раз в этом гриме. Он мне очень к лицу, и никто не узнает в старушенции Леру Старосельскую. Такая мера предосторожности отнюдь не была излишней. Во времена Горбачева, и тем более после августа, я по неосторожности своей сумела основательно засветиться: на митингах, в прессе, даже на ТВ. Люди стали оглядываться на меня на улице, узнавая. Кое-кто просил автограф. Это было уместно для какой-нибудь кинодивы, но для профессиональной революционерки, задумавшей совершить покушение, моя прежняя беспечность стала выглядеть клинической глупостью. Не хватало еще, чтобы на меня в самый ответственный момент зеваки стали показывать пальцем и судачить. Вот, мол, идет ТА САМАЯ Валерия Брониславовна Старосельская. Интересно, что у нее спрятано в муфточке? Уж не револьвер ли? Уж не хочет ли наша Лера застрелить Господина Президента? Понятно, что без конспирации и грима пройти мне удастся до первого сокола. Да что там сокола – до первого постового милиционера, большинство из которых меня отлично помнят из-за оцеплений на Пушке. Дем.Альянс тогда был единственной оппозиционной Горбачеву партией, и нас разгонять посылали милицейские кадры со всей Москвы. Помню я, на одном из митингов мне крепко досталось дубинкой по спине от тощего, как глиста, долговязого мента то ли из Софрино, то ли из Кузьминок. Очень старался мент, носом землю рыл. Через пару лет я заметила знакомую физиономию в свите Этого Господина. Разузнала кое-что. Оказалось, что глист высоко взлетел и теперь начальник всех соколов. Фамилию его никто не мог припомнить, но по имени-отчеству уже знали. Павел Семеныч он уже был. Павлуша. Павлик. Если бы его скрестить с гиеной российской журналистики, драгоценнейшим Витюшей Морозовым, получилось бы славное сочетание: Павлик Морозов.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?