class="p1">— Барин! — в зал ворвался Кузьма. — Беда!

— Что случилось??

— Извозчик, которого я кликнул — в падучей бьется. Свалился с козел, и в нырь в снег-то…

— Вези меня туда! Быстрее!

Все вместе мы направились к выходу из суда. Где уже толпился народ. Молодой парень в полушубке, действительно, был в припадке. Дергался из стороны в сторону, стонал. Окровавленные губы его были крепко сжаты, глаза закрыты. Парень постепенно синел. Доброхоты прижимали парня к мостовой, все глядели друг на друга, не зная, что делать.

— Помирает-то, Яшка! Что делать??

— Пустите, я доктор!

Мне пришлось самому зажмурится, встать. Сквозь боль, терзающие поясницу колики… Люди расступились, я с трудом встал на колени перед извозчиком-”вампиром”.

— Держите его крепче, — я отобрал у бородатого мужика нож, которым он пытался разжать зубы. — Голову держи, чтобы не разбил!

Примерно через полминуты припадочный затих, обмяк. Но вдруг захрипел, посинел, а потом и вовсе перестал дышать.

Похоже, язык запал. Я открыл ножом рот, и посмотрел внутрь. Ну да, так и есть. Схватил валявшуюся рядом рукавицу, и сунул между зубами сбоку. А то вдруг у “клиента” эпистатус, сейчас на фоне кислородного голодания новый припадок начнется — и прощайте, пальцы. Теперь не закроет. Заглянул еще раз в рот. Тут полно крови — прикусил во время припадка. Попытался схватить кончик языка, но пальцы соскальзывали.

— Дайте срочно платок!

Первая сообразила Вика. Дернула батистовый платочек из рукава, протянула мне.

Я обмотал им пальцы, еще раз залез в рот. Ага! Что-то нащупывается. Дернул раз, другой. Наконец, вытащил язык. Парень вдохнул в себя воздух, как в последний раз. Синева начала уходить.

— Жив!

— Смотрите, глаза открыл…

Публика начала креститься.

Я перевернул извозчика на бок, вытащил изо рта руковицу — Несите его в суд, в тепло. И положите вот так же набок. Ясно?

Извозчики согласно закивали.

***

— Невероятно! Как вы не испугались ему лезть в рот? И как догадались, что запал язык…

В кофейне Виктория болтала без умолку. Я сначала поддакивал, потом просто молча слушал. Мне надо было в туалет, почему-то казалось, что на руках остались следы крови. Странно, конечно, на меня за всю карьеру кубометры разных жидкостей проливались, а тут такое… Но спина не отпускала, а я как представил, что буду лавировать в коляске среди столиков, да еще кого-нибудь задену… Нет, тяжела все-таки жизнь инвалида. Поэтому я молча и, надеюсь незаметно, тер руки салфеткой, спрятав их под столом.

В кофейне практически все сплетничали о свадьбе Николая II. Торжество состоялось в Большой церкви Зимнего дворца, ради бракосочетания царской семье пришлось отступить от траура по почившему Александру III Это вызывало неодобрение в обществе. Неужели нельзя было отложить женитьбу хотя бы на пару месяцев? Да и сама Александра Федоровна тоже вызывала сомнения. Дальняя родственница, “снова немка”…

— Вы опять бледны — заметила Вика в тот момент, когда официант принес нам заказ — кофе и пирожные безе. А я-то нормально не завтракал! Так и захотелось сходу набросится на эти безешки. Может заказать чего-нибудь посущественнее? Но меню кофейни не предполагало чего-либо более существенного. Я остро позавидовал Кузьме, который сейчас в соседней чайной, расположенной во дворах, ест хлеб с маслом и пьет кяхтинский с сахаром вприкуску. Я бы тоже не отказался.

— Все хорошо, я вас слушаю, — а сам думал, что срочно нужны перчатки. И халат. Вот прям сегодня. Без этого работать никак нельзя. С годами даже не замечаешь свою спецодежду — пришел на работу, сразу переоделся. Руки уже без участия коры головного мозга находят в нужном месте ручку, фонендоскоп, и пачку с бумажными салфетками. Входишь в перевязочную — маска сама на нос заползает. А тут — как раздетый, честное слово.

Вдобавок к кофе и пирожным, Виктория возжелала фруктов — апельсин и еще что-то.

— Вы меня простите, ради Бога, — дочка профессора умела красиво краснеть. — Я первый раз в кофейне после приезда из Германии, как с цепи сорвалась. У нас сейчас одни печальные хлопоты, маман закрыла салон в доме, куда приходили все друзья, мы не музицируем, одни бесконечные молитвы, походы в церковь. Ужасное время. Я так скучаю по papá, ночами не сплю, все глаза выплакала.

На дивных ресницах Вики появились капельки слёз. Я быстро подал девушке вторую салфетку — платок-то мы ее того, испортили с эпилептиком. Оглянулся. Ну да, нас разглядывала вся кофейня. Небритый инвалид в кресле, красивая девушка в черном траурном платье. И плачет красиво, не навзрыд, а элегантно, промакивая глаза платком. Сцена так и просится в женский роман, которыми тут завалены книжные магазины. Он был беден и несчастен, она дочка графа или князя. Они любят друг друга, но не могут быть вместе…

Вика смогла взять себя в руки, мы набросились на пирожные и кофе.

— Мне почему-то хочется быть с вами откровенной, Евгений Александрович, — тихо произнесла девушка. — Есть в вас что-то… не могу даже выразить это словами. Необычность какая-то. Вас уже похоронили, а вот вы ходите.

— Слушаю вас, Виктория Августовна, — я пропустил комплимент мимо ушей.

— Просто Виктория.

— Тогда я для вас, просто Евгений.

А еще нам пора на съемки сериала “Просто Мария”. Нет, какой же все-таки циничный 21-й век — я ловлю себя на мысли, что в голове просто какой-то огромный стальной щит из иронии и сарказма. Непробиваемый.

— Отец оставил дела в большом беспорядке, — грустная Вика помешала ложечкой остатки кофе в чашке. — Выяснилось, что дом заложен по займам, банковские счета пусты.

— Профессор брал деньги в банках? А на что?

— Мама подозревает, что на какие-то исследования. Но коллеги отца ничего точно не знают.

— Может это как-то связано с Гришечкиным? На что ему были нужны деньги… Не просто так же он устроил налет?

— К сожалению, Гришечкин о своих мотивах молчит, — Вика пожала плечами.

— Расскажите о нем.

Мой несостоявшийся убийца был натуральным “Ломоносовым”. Из разночинцев, закончил гимназию с золотой медалью, добился именной стипендии московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея Александровича. Десятки научных работ в разных областях, и в химии Гришечкин преуспел и в биологии. Последние его статьи были на тему медицины — студент изучал туберкулез. И говорят, добился какого-то прорыва.

— Как все ужасно обернулось, — в глазах Виктории опять появились слезы. — Отец такие надежды на него возлагал. А почему, вы, кстати, спрашиваете про Гришечкина? Вы же работали с папой вместе долгие годы и все знаете про этого ужасного человека?

— Всегда полезно узнать мнение о человеке с другой точки зрения.

Горю! Горю синим пламенем. Надо срочно менять