– Само собой, – кисло согласился герцог; улыбка его увяла. – Боже, как это утомительно – торговаться! Занятие для лавочников и янки! Хорошо, я согласен на четверть, но лишь ради того, чтобы не огорчать мою крестницу. Не будь здесь ее, вряд ли вам удалось бы с такой легкостью заставить меня принять все ваши условия.

Рэнд чуть заметно кивнул, признавая правоту герцога. Стрикленд встал, и капитан также поднялся из-за стола.

– Надеюсь, вы извините меня, – произнес герцог. – Признаюсь, я устал – все эти условия и соглашения так утомительны. – Наклонившись, он ласково поцеловал Клер в щеку. – Доброй ночи, дорогая. Надеюсь, ты проводишь капитана?

Клер кивнула:

– Конечно, и обязательно загляну к вам перед сном.

Герцог с улыбкой похлопал ее по плечу.

– Непременно.

Дождавшись, когда Стрикленд выйдет из комнаты, Клер отпустила слуг и повернулась к Рэнду.

– Всего четверть?! – с жаром спросила она. – Но он же сам вчера говорил мне, что рассчитывает получить треть сокровищ!

– Так и есть, но я не согласился, – ответил Рэнд. – Вчера я вообще не хотел говорить об этом. Ваш Стикль с таким же успехом мог бы потребовать и половину. – Тихонько отодвинув стоявший между ними стул, Рэнд бесшумно шагнул к ней, едва осмеливаясь дышать. Его взгляд на мгновение оторвался от ее глаз, но лишь для того, чтобы скользнуть к губам.

– Не смейте называть его Стикль! Это я его так прозвала, и у вас нет никакого права… – Клер глубоко вздохнула, осознав, как глупо она себя ведет. – Разве вы не понимаете, что он согласился на все ваши условия только ради меня?! Держу пари, что с другими заимодавцами вы были не в пример скромнее! И ведь вам известно, что я не буду обузой ни вам, ни вашим людям! Вы просто…

Губы Рэнда впились в ее рот, и Клер разом забыла, что еще хотела сказать. Мысли ее разбежались.

Но это длилось всего мгновение. Напрягшись всем телом, Клер отпрянула в сторону и едва не потеряла равновесие. Она попыталась было ухватиться за стул, чтобы не упасть, но вместо этого уцепилась за руку Рэнда. Клер почувствовала, как его ладони железным кольцом обхватили ее талию. Опомнившись, она уперлась руками ему в грудь, отталкивая его изо всех сил, которые от страха удесятерились.

Этого оказалось достаточно, чтобы Рэнд тут же отпустил ее. Однако он и не подумал отодвинуться. Вместо этого Клер, толкнув его в очередной раз, сама отлетела назад, точно ударившись о скалу. Ничуть не обескураженная, она снова бросилась на него и случайно задела бедром ручку кресла, на котором недавно сидел герцог. Видимо, приняв это за новую дерзость со стороны Рэнда, Клер с яростным криком оттолкнула кресло от себя. Рэнд попытался поймать его на лету, но не успел, и оно с грохотом рухнуло на пол.

То ли от боли, то ли от удивления Клер сдавленно ахнула. Она инстинктивно отпрянула в сторону от рухнувшего кресла и тут же с размаху налетела на стол.

В то же мгновение Рэнд, нагнувшись, чтобы поднять упавшее кресло, неловким движением смахнул со стола пепельницу, которая и свалилась ему на голову. Удар был не слишком силен, но пепельница потянула за собой севрскую вазу, в которой стояли свежие цветы. Поток воды вместе с розовыми бутонами усеял заставленный французским фарфором стол.

– Что за… – рявкнул Рэнд, оглянувшись, чтобы встать и поставить наконец на место тяжелое кресло. Увы, он повернулся не в ту сторону, куда следовало, и это было роковой ошибкой. Блюдо с десертом, словно лезвие пилы, с размаху врезалось ему в грудь. Удар был настолько силен, что у Рэнда захватило дух. Он попытался было подхватить проклятое блюдо на лету, но промахнулся и мог только беспомощно смотреть, как оно, ударившись об пол, разлетелось вдребезги.

Ошеломленный, он оказался совершенно неподготовленным к следующей атаке Клер. Единственное, что он успел, – это юркнуть за угол буфета. Стремительность маневра спасла его – брошенный Клер бокал пролетел мимо, но вино, расплескавшись, залило ему рукав сюртука.

– Довольно, Клер! Я хочу… – начал Рэнд и тут же осекся, краем глаза заметив, как голова Клер повернулась на звук его голоса. Ее руки слепо шарили по столу в поисках чего-нибудь тяжелого, что можно было бы метнуть ему в голову, и он испуганно вздрогнул, увидев, как она схватила со стола тяжелую серебряную вилку. Ни минуты не колеблясь, Клер швырнула ее вслед за бокалом. Она промахнулась, но Рэнд почувствовал, что с него довольно. – Проклятие, Клер! – взревел он.

Теперь у нее под рукой оказался целый арсенал: вилки, ножи, ложки – и все из тяжелого серебра. Набрав полные руки, она выразительным жестом дала ему понять, что вооружена.

– Оставайтесь на месте, капитан!

Между ними было не более четырех футов. Рэнд медленно поднял вверх руки.

– Сдаюсь! – покорно пробормотал он. И заметил, что она колеблется. Ободренный этим, Рэнд продолжал: – Честное слово, Клер! Я выкинул белый флаг!

Клер все еще колебалась.

– Я не верю вам, – заявила она. И, немного подумав, добавила: – Кроме того, я не давала вам разрешения называть меня по имени.

В этот самый момент боковая дверь распахнулась и они оба, вздрогнув от неожиданности, повернулись на шум. На пороге столовой, с самым невозмутимым лицом взирая на сцену разгрома, стоял дворецкий герцога.

– Не следует ли доложить его светлости?..

Клер незаметно разоружилась, опустив на стол весь свой внушительный арсенал.

– Нет-нет, Эммерет! В этом нет никакой необходимости!

– Очень хорошо, мисс Банкрофт. Потому что я подумал…

Клер, улыбнувшись, кивнула:

– Благодарю вас. – Услышав, как скрипнула дверь, она окликнула дворецкого: – Эммерет!

– Слушаю, мисс!

– Скажите, Эммерет, капитан Гамильтон действительно поднял руки вверх?

– И даже размахивает в воздухе салфеткой, – сухо подтвердил дворецкий, в то время как Гамильтон еще выразительнее замахал импровизированным белым флагом. – Похоже, вы одержали верх, мисс, – как Веллингтон у Ватерлоо.

– Спасибо, Эммерет! – весело рассмеялась Клер.

Кивнув, дворецкий попятился и бесшумно прикрыл за собой дверь.

Нащупав рукой край стола, Клер отодвинула в сторону вилки.

– Конечно, Эммерет и словом не обмолвится его светлости о том, что он увидел, но уж в том, что на половине слуг будут чесать языками весь вечер, можно не сомневаться.

– И завтра тоже, – поддакнул Рэнд, – или я недооценил огонек, блеснувший в глазах этого вашего Эммерета.

– Огонек?! Да вы шутите! Более унылой личности, чем наш Эммерет, и представить себе трудно! Помню, еще маленькой я до смерти его боялась.

– Это был огонек, а может, слезы, – буркнул Рэнд, – по вашему севрскому фарфору.