— Что смотрите? В здоровом теле здоровый дух! Тебе, Зоечка, гантели привезут в три килограмма. Чтоб форму тут не теряли!

— Три килограмма мало, — скромно потупилась Невзлина, — пять в самый раз.

— Значит будут пять. Ну-ка, Виссарион, покажи, на что способен. Да возьми сразу две в одну руку, вон какой вымахал, два пуда сколько раз выжмешь?

Бравый старлей пыхтел и тужился, но восемь раз правой — предел. Оправдываясь неудобным хватом и соскальзыванием руки, что, в принципе, место имеет, Гогоберидзе поставил гири на пол.

— Давай, разведка, — подначил комиссар уже меня, — покажи контрразведке где раки зимуют. Как считаешь, Зоя, кто победит?

— Ой, Всеволод Николаевич, откуда мне знать.

Херня какая-то непонятная. Глупейшее тестирование, но отступать нельзя. Протёр ручки спортснарядов от потных лап старшего лейтенанта, примерился. Эх, проверялы хитрожопые, не дождётесь рекордов, но Васе «забить баки» надо всенепременно. Гордый грузин не вытерпит, захочет догнать и превзойти, вот и пускай с железяками балуется по утрам и вечерам…

По пятнадцать раз выжал два пуда и правой и левой, окончив упражнение, сымитировал усталость, гири звякнули и с небольшой высоты, но одна таки соскользнула из «разжимающихся» пальцев.

— Уффф. Давно не тренировался.

— Левша? — Меркулов спросил с таким интересом, словно он тренер в боксёрской секции, а я перспективный новичок.

— Одинаково работаю обеими руками. И пишу и стреляю. Нет разницы — левая, правая.

— Наверное, долго тренироваться пришлось, — Зоя влезла в разговор, — я тоже пытаюсь левую разработать, но без особого успеха.

— С четырнадцати лет.

— Ладно, физкультурники, дела не ждут. Александр, пошли к тебе.

В комнате комиссар бросил на кровать куль, как правильно угадал — с одеждой, оперативно пошитой энкавэдэшными портными. Впрочем, может, просто подобрали по размеру, невелика цаца — курьер с заученными данными…

— Неплохо, неплохо, — Меркулов похвалил то ли мой бравый внешний вид, то ли работу мастера, — хватит у зеркала крутиться, пошли…

Недолгой оказалась первая прогулка в модных туфлях «индпошива» — подобрали по ноге, как влитые сидят, а если у репрессированных «отжата» обувка? Этажом ниже на лестничной клетке стоял страшным истуканом, в мятом сером плаще, хмурый абрек с недельной щетиной. Здоровенный, в «полтора Гогоберидзе», хотя и Вася не из хиляков. Всеволод Николаевич открыл дверь и уверенно прошёл в комнату, аккурат под моей комнатой расположенную. За большим столом, спиной к окну лицом к двери, протирал стёкла пенсне в будущем самый эффективный менеджер всех времён, Маршал Советского Союза и кровавый палач, а покамест «только» первый заместитель Николая Ивановича Ежова, товарищ Берия. Соратник Сталина восседал в ярко-красном, рррреволюционном кресле, точь такое же стояло с моей стороны стола.

— Здравствуйте, товарищ Берия!

— Хм, проходите, «товарищ Александр», присаживайтесь.

Ишь как выделил: «товарищ Александр», с неприкрытой издёвкой. На понт берёт замнаркома, если б посчитали аферистом, или одноразовым «живым письмом», повязали бы сразу, а Берия б только в камеру зашёл «побеседовать». А тут, в неформальной можно сказать обстановке, не всё так уж и печально. Но один хрен — не время расслабляться! И улыбаться тоже не время. Картинка такая была у типа-художника Василия Ложкина в первой четверти двадцать первого века. Итак, не расслабляемся и не лыбимся, вона какой шкаф сзади пыхтит. А кресло то намертво к полу прифигачили и «завалили» так, что выбраться из него затруднительно. Мне то конечно, плевать, но всё же, всё же…

Меркулова, испарившегося в коридор после первых слов Берии, в комнате сменил абрек в мятом сером плаще, вставший у двери, после чего «капитально», с силой её закрывший. Лаврентий Палыч водрузил на нос пенсне, теперь от стёклышек удавалось поймать отражение огромного, нацелившегося на прыжок горца.

— Ваше имя, воинское звание, национальность. Намёки на британское подданство малоубедительны, мы тут не лаптем щи хлебаем, — резко и напористо начал Берия, — а байки про остановку сердца и самурайскую стойкость пересказывать не надо.

— Лаврентий Павлович, прекращайте жуть нагонять, скажите лучше — этот орангутанг, что за моей спиной маячит, русский понимает?

— Что⁈ Да кто ты такой, чтобы… — Берию, похоже, «накрыло». Вскочил, кулаки сжал, столь наглого поведения шпиона чекист явно не ожидал.

Лаврентию сейчас и сорока нет, подвижный, шустрый, не отягощённый лишними килограммами. Здорово, что абрека точно просчитал — если он и кумекает чего по «державной мове», то на уровне Эллочки Щукиной, потому и выбран замнаркома как охранник с невероятной силищей, быстрой реакцией инезамутнённым разумом. «Орангутанг» в долю секунды сократил расстояние в три метра и вознамерился придавить меня в кресле. Быстр, реально быстр, гад восьмипудовый. Только вот против организма, управляемого «Слиянием и Контролем», не вытянет орёл горный. Нет, не вытянет.

Извернуться и указательным пальцем левой руки «пробить солнышко» гиганту, чтоб пару минут вздохнуть-выдохнуть не мог, это запросто.

— Батоно Лаврентий, давайте поговорим как взрослые, без мальчишеской бравады. К чему угрозы, прыжки, мордобой и фокусы с заковыванием в кандалы. Мы же разведчики, по определению интеллигентные люди.

— Знаете грузинский? — Берию, похоже, мои способности к языкам потрясли куда больше, нежели чем гора мяса на полу, жалобно стонущая, пытающаяся «пропихнуть» воздух в лёгкие. Ну, или выпихнуть, что для страдальца, в принципе, одинаково больно.

А ведь не испугался чекист, не запаниковал, не дёрнулся к стволу. Что очень хорошо — не пришлось обезоруживать замнаркома НКВД, начальники такого позора не забывают. А так, — ну получил нерасторопный телохранитель люлей, его проблемы. Но борзость надо поумерить, всё ж таки САМ Берия, хоть и худой, хоть и «в начале славных дел»…

— Немного, перед заброской пару месяцев учил. На всякий случай, вот и пришёл тот случай.

— Ловко вы его, — хмыкнул Берия, с интересом наблюдая за очухивающимся амбалом, — чувствуется школа и немалый опыт. А лет вам сколько, товарищ Александр?

— Двадцать восемь, выгляжу молодо, да, это фамильное.

— Выйди, Вано, побудь за дверью, — на грузинском повелел, словно свинцом плюнул в шатающегося здоровяка Лаврентий Павлович, Тот нехотя, но повиновался.

— Не припомню, чтоб Вано удалось с ног сбить, здоровья на десятерых. И да, русский не знает, как определили?

— Логика. Зачем на разговор, где наверняка прозвучат совсекретные сведения, приводить свидетеля. Если же стоит гора мышц, значит балбес невероятный.

— Не такой уж и балбес, — возразил замнаркома, — просто нет способности к языкам у парня. Давайте продолжим, успокоившись. Итак — имя, звание, национальность.

— Пусть будет — Бонд. Александр Бонд. Отставник, лейтенант флота. Англичанин, подданный его величества короля Георга шестого.

— Как, вы не работаете на британскую разведку?

— В данный момент нет, но в разведке флота и министерстве иностранных дел, да много в каких хитрых конторах служат те, кто меня к вам направил. В частности мои родственники и по отцовской и по материнской линии. И специально под меня, точнее говоря, под канал общения с