Задумавшись о странном поведении Таркера, я не сразу вернулась к более важной проблеме. Воспоминание об исчезнувшем порезе вспыхнуло, когда я уже сделала шаг в сторону дорожки, намереваясь вернуться домой. Вздрогнув, я снова поднесла заживший палец к глазам, рассматривая, словно под микроскопом.

Что, черт возьми, здесь происходит?

***

Этот же вопрос не давал мне покоя, пока я мрачно возвращалась в поместье. При этом я думала не об огнеопасных чихах (в конце концов, то проблемы самого Таркера), а о порезе, исчезнувшем, стоило мне слегка подуть на него. Ведь мне же не могло померещиться, верно?

Проходя мимо розария, я свернула с извилистой мощеной дорожки. Куст белоснежных роз сразу привлек мое внимание, и, воровато оглянувшись, я осторожно потянулась к… нет, не к цветку, а к его шипам. Быстрый болезненный укол, и на саднящей подушечке пальца снова показалась тягучая алая капля. Чувствуя себя на редкость глупо, я осторожно подула на ранку.

Ничего.

Я во все глаза уставилась на целехонький порез. Ладно, возможно, я сделала что-то не так…

Невольно вспомнив о волке из сказки, я с такой силой дунула на палец, что капелька крови чуть дернулась, словно ведомый ветром парус, но… никуда не исчезла. Будь рядом лавочка, я бы потрясенно опустилась на нее, чтобы схватиться за голову, но лавочки поблизости не оказалось, и рефлексию пришлось отложить до лучших времен.

Кусая губу, я медленно вернулась на дорожку и направилась в поместье. В голове роем диких пчел жужжали различные предположения, одно глупее другого, пока среди этого гомона отчетливо не проступили слова Таркера: «Не вздумайте применять магию против моих детей».

С губ сорвался вздох облегчения. Что ж, это многое объясняет. Видимо, я, сама того не понимая, каким-то образом смогла использовать магию леди Рейс. Интересно, что за дар у нее был?

Меня невольно резануло это «был». Я чуть сбилась с шага. Перед глазами снова как наяву встал тот темный сырой туннель. Куда же он вел? Впрочем, неважно.

Я приблизилась к парадному входу и не спеша поднялась по невысоким ступеням из темно-серого камня, придерживаясь рукой за балюстраду. Уже в самом доме мне на пути попался Баррет, и я дружелюбно кивнула ему. Он ответил легким поклоном.

Миновав лестницу, я, колеблясь, ненадолго остановилась у порога детской. Я уже занесла руку, намереваясь постучаться, но затем отдернула сжатые пальцы. Пусть дети немного придут в себя и остынут. Если они переняли папину манеру плеваться огнем, сейчас к ним лучше не подходить. У меня еще будет время начать выполнять условия нашего с Таркером уговора.

Спальня встретила меня тишиной и легким шорохом раздуваемых штор — окно оказалось приоткрытым, и в комнате витал едва уловимый аромат цветущего сада. Я постояла у окна, наслаждаясь прекрасным видом небольшого фонтана, венчающего округлый пруд с кувшинками, а затем решительно распахнула шкаф.

Заняться мне пока нечем, так почему бы не понять, что из себя представляла леди Рейс? В шкафу меня ждало разочарование: ровный ряд платьев и аккуратные стопки с нижним бельем — ничего интересного. Я нашла взглядом чемоданы и торопливо сунула в них нос, но и тут было пусто. В буквальном смысле.

Захлопнув дверцы, я задумчиво осмотрела спальню, будто видела ее в первый раз. Высокая кровать с отдернутым пологом казалась огромной, и на ее фоне немного терялись остальные детали обстановки: мягкое кресло с обивкой в нежно-розовый цветочек и маленькой круглой подушечкой, белоснежный камин с черной каминной решеткой, небольшой туалетный столик с россыпью каких-то баночек на нем и чисто девичьим розовато-жемчужным пуфиком. Розового цвета в интерьере было много, но он почему-то не раздражал: слишком разные его оттенки смешались между собой, а вкрапление белого и вовсе придавало комнате воздушность и легкость.

Возле кровати стояла тумбочка. На потолке я рассмотрела люстру, в рожках которой стояли толстые свечи. Неужели электричество провели лишь в гостиной и столовой, не удостоив вниманием спальни?

Я подошла к туалетному столику с изящными ящиками и потянула один из них на себя. Внутри нашлась перьевая ручка, ворох бумаги и роскошная золотая шкатулка, украшенная крупными алыми камнями. Возможно, рубинами.

Рука потянулась к замочку, и я разочарованно вздохнула: на меня взглянуло обтянутое бархатом дно пустой шкатулки. Что ж, и здесь пролет.

Я уже хотела захлопнуть ящик, когда в голову пришла неожиданная идея. Взяв сразу всю кипу листов, я опустилась на пуфик и куснула кончик перьевой ручки. У меня не получается сказать правду вслух, но что если попробовать написать об этом? Вдруг на письма защитная магия мира не распространяется?

Вдохновленная, я замерла, обдумывая, как начать. На ум приходило только «Дорогой лорд Таркер, я вовсе не леди Рейс. Меня подставили!», и я с ухмылкой отогнала эту идею.

Пальцы легли на металлический наконечник ручки, я попыталась вывести первое слово. Тщетно. Пришлось снова открыть ящик, найти в нем чернильницу и, обмакнув острый кончик ручки, продолжить.

Высунув от усердия язык, я успела нацарапать только: «Лорд Таркер, должна вам признаться…», и пульс зачастил с такой силой, что в глазах запрыгали черные мушки. В носу защекотал уже знакомый аромат вербены. Пытаясь справиться с собственным непослушным телом, я обхватила рукой горло (воздуха катастрофически не хватало) и рухнула в темноту.

В лицо светило солнце. Его лучи согревали, но не опаляли, ласково скользя по коже. Вдалеке слышался щебет птиц. Он смешивался с мягким рокотом раскинувшейся где-то совсем рядом реки.

Я распахнула глаза и с непониманием уставилась на чистое голубое небо без единого облачка.

— Наверное, мне следует сказать, что рада тебя видеть, но это не совсем правда, а лгать я не могу.

Я резко приподнялась с влажной, покрытой росой травы, чтобы вновь увидеть женщину из своего видения. Этот внимательный, пробирающий до мурашек взгляд серых глаз я никогда не смогу забыть. Что-то он мне смутно напоминал… Или кого-то?

— Как я здесь оказалась?

Женщина абсолютно естественным и неимоверно изящным движением коснулась своей прически. Ее отдающие легкой сединой волосы были забраны наверх и украшены золотой заколкой в виде цветка.

— Ты снова пыталась рассказать о том, что пришла из другого мира, и упала в обморок. — Она неодобрительно покачала головой, в ушах сверкнули длинные тонкие серьги. — Это не доведет до добра, дитя. Однажды ты можешь не очнуться.

Это не прозвучало угрожающе, просто как констатация факта. Я вздрогнула. Смерть, когда о ней говорили так равнодушно, пугала особенно сильно.

— Не называйте меня дитем, — попросила я и встала на ноги. — Мне это не нравится.

Женщина усмехнулась и поправила ярко-синие пышные юбки. В лучах солнца шелк сверкнул сапфиром.