– Она еще жива?

– К сожалению, нет.

– А родители?

Он был к ней так близко, что при желании мог коснуться губами ее затылка.

Фиби опустилась на ягодицы и скрестила ноги:

– Родителей сбил пьяный водитель, когда мы с сестрой были в школе. Нас удочерили очень добрые люди, мы жили с ними до самого колледжа.

– А потом? – спросил Лео после долгой паузы.

– Мы так и остались вдвоем. С Даной мы очень близки.

– У вас есть еще какие-то родственники?

Фиби опустила взгляд, отрицательно качая головой.

– Тогда уж и ты расскажи о семье, – предложила она.

По всему было ясно, что Фиби не готова рассказывать больше. Лео не настаивал.

– Как ни странно, у нас много общего, – начал он. – Мне было восемнадцать, Люку семнадцать, когда мы потеряли родителей. Но они погибли не на дороге, а на воде. Отец обожал ходить на лодке, так он выпускал адреналин. Как-то весной мы были в Италии, в гостях у дедушки. Папа взял у друга яхту, и они с мамой уплыли. На обратном пути они на всей скорости налетели на бетонную сваю.

– О господи. – Фиби закрыла рот ладонью. – Как ужасно.

Лео кивнул. Даже спустя столько лет эти воспоминания были слишком болезненны.

– Дедушка настоял на вскрытии. Оказалось, что мама была без спасательного жилета. Я утешался хотя бы тем, что она не мучилась. Утонула сразу и без сознания. У нее была серьезная травма головы.

– А отец?

Лео тяжело сглотнул:

– Инфаркт. – Это слово далось ему с особым трудом. – Из-за него он потерял управление лодкой.

Фиби взяла его за руку:

– Сколько ему было лет?

– Сорок один.

– Господи, Лео, мне так жаль.

Он пожал плечами:

– Это было давно. После похорон дедушка забрал нас с Люком к себе в Италию. Он отдал нас в Римский университет. Кто-то скажет, нам повезло получить столь шикарное образование. Но они не представляют, как нам было тяжело все эти годы. Особенно учитывая характер дедушки. – После затянувшейся паузы Лео продолжил. – Я не многим про это рассказывал. Потому что не многие меня поймут. А ты поймешь, я знаю.

– Еще как. Мои родители были чудесными людьми. Они учили нас с Даной достигать любых целей. Никаких «слишком сложно» и «не женское это дело». Внезапная смерть родителей все изменила.

И снова затянувшееся молчание. Затем Лео дернул ее за косичку:

– Прости, я не думал, что беседа примет такой оборот.

Фиби опустила голову ему на руку:

– В это время года нельзя не думать о семье. Особенно когда у тебя ее нет. Я рада, что ты здесь, Лео.

Фиби не заметила, как это случилось. Но вдруг их губы сомкнулись – так кротко и нежно. Губы Лео были такими теплыми и влажными, как летний дождь. Внутри каждого из них закипала эротическая лава, и все же поцелуй был таким коротким и легким.

Она хотела, чтобы сила Лео окружила ее. Хотела почувствовать себя слабой и защищенной. Поэтому нежно прижалась к нему, положила голову на мощное плечо. Большая рука поддерживала ее сзади. Он был слишком мужественен и сексуален. Никто не осудил бы Фиби за то, что она хотела большего.

– Лео… – прошептала она.

Да, она всего лишь назвала его имя. И почувствовала, как содрогнулось его тело.

– Что? – так же тихо ответил он. – Что, Фиби?

Миллионы разных ответов крутились на языке. «Раздень меня», «Ласкай меня», «Овладей мной». Но разум оказался сильнее.

– Я поставлю музыку, чтобы было веселее украшать стены.

Этот милый ответ вызвал у Лео улыбку. Он поцеловал Фиби в кончик носа, затем как будто задумался, откашлялся и…

– Фиби, я хочу заняться с тобой сексом. Не откладывая, прямо сейчас. Пока Тедди крепко спит.

Его глаза были черны, как шоколад. А в них столько греха и страсти, что даже самая целомудренная женщина не смогла бы устоять. Фиби смотрела в их, оценивая риски. Будучи финансистом, она часто шла ва-банк и редко проигрывала. Но куда рискованней было стать любовницей Лео Кавалло.

Прошло так мало времени с момента его приезда. И уже столько всего случилось. Она знала, что сможет обуздать своих демонов и вернуться к спокойной жизни. Как знала, что и он с радостью сел бы в машину и вернулся домой. Здесь для него тюрьма, и решение брата он принял из-под палки.

Слишком много в нем энергии и жизни, чтобы прозябать в этой глуши.

Фиби коснулась его щеки. Пауза затянулась, и ей нужно было что-то ответить.

– Да, Лео, я тоже этого хочу. Наша встреча может обернуться жаркой, безумной страстью.

«С которой ты едва не овладел мной утром в кухне. Причем стоя», – пронеслось у нее в голове. От воспоминаний сердце в груди заколотилось, взор затуманился… и между бедер выделилась томная влага.

К приятному удивлению Фиби, вторая половина дня превратилась в нечто вроде затянувшихся предварительных ласок. Лео развел такой жаркий огонь в камине, что обоим пришлось переодеться в футболки. Сама же она настроила радиостанцию, по которой передавали классические рождественские песни. Как же ей было смешно, что Лео не знает ни одного второго куплета. И при этом он подпевал, сочиняя слова на ходу.

Вместе они откопали целую коллекцию ароматизированных свечей. В считаные секунды свечи были зажжены и расставлены на кофейном столике. Лето было жарким, и воск немного подтек. Поэтому теперь свечи в виде елок больше напоминали завалившиеся кусты.

Фиби вообще предложила их выкинуть, но Лео не позволил:

– У них свой шарм.

Что-то было странное в его интонации. Он смотрел на эти несчастные деревья так, словно в текущем зеленом воске – ответы на главные вопросы его жизни.

И откуда эта печаль в глазах? На первый взгляд Лео Кавалло находился на пике физической и умственной формы. Слабый мужчина не удержал бы ее на руках так долго. И не перетаскал с чердака все коробки.

Лео – полный набор того, чего хочет женщина. И Фиби хотела все это целиком.

Вскоре комната преобразилась. С помощью Лео она развесила гирлянды по стенам и над дверью, вкрапив в них мелкими белыми лампочками, блестящими даже при дневном свете. Больше часа Лео приклеивал к потолку серебряные, зеленые и золотистые снежинки. Со всей тщательностью он примерял их к тому или другому месту, чтобы идеально сочетать цвета и размеры.

Наконец с протяжным стоном Лео повалился на кушетку.

– Должно быть, тебе очень нравится Рождество, – заметил он.

Фиби села рядом, прижимаясь к его плечу, словно они уже были парой.