– Хьюстон, мы в порядке, готовы к продолжению миссии.

– Рады слышать, «Кабир». Даем добро на изменение орбиты. Удачи!

Телескоп «Хаббл» подняли в апреле девяностого года, проект обошелся налогоплательщикам в шесть с половиной миллиардов долларов, из которых пятьсот миллионов отстегнули европейцы. Особенностью телескопа стало громадное главное зеркало, диаметром немногим меньше восьми футов. Сложно даже представить, как такую махину можно вытащить наверх, не повредив. Впрочем, без накладок не обошлось – зеркало оказалось с дефектом. Отклонение от заданной формы было минимально, однако фотографии далеких галактик оказались безнадежно испорчены. А поменять зеркало наверху технически невозможно. Но яйцеголовые нашли выход, придумав специальные линзы, которые корректировали изображение. И в декабре девяносто третьего команда Ричарда Кови провела технические работы, наконец-то починив телескоп. Именно с этого момента человечество возымело возможность заглянуть в глубины Вселенной.

«Хаббл» плывет прямо перед нами. Издалека он напоминает тюбик губной помады. У жены такими завалена вся туалетная полочка. Чуть дальше безжизненно висит тусклая искорка «дракона». Меня трясет – пустота пытается пролезть внутрь своими холодными щупальцами. Самое страшное, что сейчас голуби не помогут. Я должен контролировать ситуацию: видеть «Хаббл», видеть «дракон», плывущий на фоне звезд. Сердце стучит, как двигатель старого «форда», на котором ездил еще мой отец. На такой случай есть еще одна заготовка, которую мы придумали внизу на пару с психологом. Опускаю стекло гермошлема. Я в домике, мне не страшно. Делаю дыхательную гимнастику. Мне надо успокоиться, впереди ответственная работа. Телескоп медленно приближается, сейчас Джулия начнет торможение. Секунды проходят, скорость остается неизменной. Что она, уснула что ли?

Поворачиваю корпус в сторону и упираюсь взглядом в безжизненное тело Дугласа. На губах у него пена, зеленоватые шарики слюны висят в воздухе. Чуть в стороне скрутило Ларри. Он успел отстегнуться и теперь плывет по кабине в форме эмбриона. Жоу Ши я не вижу, его сиденье находится прямо за моим. Единственная, кто в полном порядке – Джулия. Ее гермошлем закрыт, а пальцы бегают по приборной панели. Включаю внутреннюю связь.

– Джу, что происходит?

– Небольшая авария, – сообщает пилот. Ее голос дрожит. – Честное слово, Грэг, лучше бы ты и дальше боролся со своими маленькими фобиями. Смерть не страшна, когда про нее не знаешь.

Пытаюсь перехватить управление, но мой пульт заблокирован. Телескоп неуклонно приближается.

– Зачем ты это делаешь?

– Я спасаю мир.

Я, конечно, и раньше подозревал, что Джулия немного не в себе, но чтобы вот так…

– Останови корабль, давай поговорим. Чем столкновение с телескопом поможет спасти мир?

Джулия заливисто смеется.

– Старина Грэг, ты думаешь, у меня в колокольне завелись летучие мыши, а на медкомиссии это прозевали? Спешу тебя разочаровать, я не больше двинутая, чем любой из нас. Просто у меня задание уничтожить дурацкий телескоп.

– Ты тоже погибнешь.

Незаметно отстегиваюсь от сиденья.

– Я в курсе. Слышал про такую организацию: эфэсби? Я выполняю их миссии вот уже восемь лет.

– И сколько русские платят за наши жизни?

– Я работаю не за деньги, а за совесть. «Хаббл» сфотографировал что-то, что сильно изменит мировой расклад сил, если фотографии попадут американскому правительству. Бедные станут еще беднее, а богатые – еще богаче. Моя миссия – не допустить этого. Ты же мог закрыть свой гермошлем на пару минут позже! И плавал бы сейчас в счастливом неведении вместе со своими друзьями.

– Ты отравила воздух!

– Нейротоксин был в продуктовом пакете. Крохотный надрез – и экипаж вне игры.

Прыгаю на Джулию, вытянув вперед руки со сжатыми кулаками. Она группируется и отталкивает меня ногами. Отлетаю к дальней стене.

– Думал застать меня врасплох? Имей терпение! Десять минут, и все закончится.

Отталкиваюсь от стены и быстро плыву в сторону Ларри, обходя Джулию с фланга. Афроамериканка, зацепившись ногой за сиденье, разворачивается ко мне лицом. Прыжок – и я опять отлетаю к стенке.

– Джулия, остановись!

– Бесполезно, Грэг. Ты ничего не изменишь. У тебя нет шансов.

Шансы все-таки есть – болтающийся за спиной Джулии Жоу Ши складывает пальцы в интернациональный знак О'Кей. Третий прыжок, Джулия привычно группируется, и в этот момент китаец, оживая, бьет ее отверткой в основание шлема.

Кровь струйкой бьет из шеи пилота, формируясь в множество маленьких сфер. Постепенно кровотечение прекращается, глаза Джулии стекленеют: женщина мертва. Бросаюсь к сиденью пилота и разворачиваю корабль. Времени осталось совсем немного, но мне его хватает; «дракон» проходит мимо телескопа. Разворачиваюсь к китайцу.

– Жоу, ты как?

– Жить буду, – хрипит в микрофон айтишник. – О химическом оружии русских в Китае рассказывают анекдоты.

– Надо заменить атмосферу в кабине и поискать в аптечке антидот, – вслух размышляю я.

– Я займусь, – китаец закрывает гермошлем и подплывает к системе жизнеобеспечения. Рваные движения выдают, что и для него отравление не прошло бесследно. – У тебя есть более важная миссия.

Ши глядит в смотровое окно. Пересилив страх, выглядываю наружу и цепенею. В пустоте космоса недалеко от телескопа плывет астронавт в сияющем белизной скафандре.

Пустота пустоте рознь. Когда находишься внутри «дракона», между тобой и пустотой композитная обшивка. Снаружи ты наедине со вселенной. Паническая атака усиливается многократно. Это мой первый выход в открытый космос. Штатный психолог НАСА не рекомендовал мне покидать скорлупку корабля. «Грэг, выйдешь наружу, назад уже не вернешься, – сказал он тогда. – Твой страх тебя победит». Мой страх силен, но рядом с телескопом астронавт, и это не оставляет мне выбора.

Откачиваю воздух из шлюза и выплываю наружу. Космос не имеет границ, мириады звезд хищно глядят из темноты. Накатывает озноб, сердце рвется из груди. В районе солнечного сплетения набухает тяжелый ком. Человек и пустота несовместимы, место человека внизу, на дне гравитационного колодца. Каждый подъем вверх – подвиг; то, что я сейчас пытаюсь сделать – почти самоубийство.

Первый голубь возникает сразу. Он сидит на носовом конусе и грустно смотрит на меня.

– Врешь, пернатое, я из Техаса, меня так просто не сломаешь, – кричу я.

Мне плевать, что связь включена и меня слышат не только в корабле, но и в Хьюстоне. Сейчас самое главное – миссия. Разбор полетов будет внизу, если я туда попаду.

Второй голубь появляется рядом с первым. Третий кружит над ними. Четвертый. Пятый. Цепляю фал за скобу и решительно отталкиваюсь от корабля. Шестой голубь. Седьмой. Восьмой. Где-то в середине пути приходит понимание, что длины страховки катастрофически не хватает. Отстегиваю трос и резким движением отталкиваю его в сторону, слегка корректируя курс. Стая голубей закрыла звезды, закрыла пустоту; лишь нестерпимо яркий скафандр, освещенный пронзительными солнечными лучами, какие бывают только наверху, приближается с каждой секундой.