Ингольв не дышал, и его могучее сердце, верно, остановилось еще по пути на корабль. Сейчас тепло жизни покидало его, как вода — берег во время отлива. Викинга ранили в спину, чуть выше пояса. Длинным и широким ножом вспороли крупную жилу, а потому кровь он потерял быстро.

Асвейг провела ладонью по его груди, ощущая, как остатки жизни еще струятся тонкими нитями. За них можно ухватиться, собрать 8 один сгусток и вновь запустить сердце.

— Помогите мне! — она начала расстегивать его пояс с оружием.

Тут же один из воинов опустился рядом с ней и гораздо быстрее справился с делом. После приподнял Ингольва, подсобить стянуть с него рубаху

— Так он жив? — тяжело нависла со спины фигура Радвальда.

— Я постараюсь спасти его, — туманно ответила Асвейг.

Не признаваться же, что она будет вытаскивать его оттуда, откуда воинов обычно забирают Валькирии. Этим она, верно, очень разозлит дочерей Одина, но сейчас не может поступить иначе. Нужно попытаться.

— Ну, смотри, — вздохнул конунг. — Я не знаю, кто ты. Но сейчас я доверяю тебе.

Асвейг кивнула и подсунула руку Ингольеу под спину, нащупывая рану. Нужно запечатать ее, чтобы не утекали и без того почти иссякшие токи его жизни.

— Оставьте меня, — постепенно отстраняясь от всего вокруг, проговорила она громко.

Тут же отошел помогавший ей воин. И Радвальд отступил дальше. Корабль словно расширился, его борта теперь казались недосягаемыми и тонули в мутной дымке. Амулет на шее снова вздрогнул и замер, становясь горячее с каждым мгновением. Сквозь выстроенную рунным заклинанием стену начали просачиваться голоса. Тихие, почти неразличимые.

Асвейг нащупала обрывки сети, по которой струится обычно сила живого человека. Увидела внутренним взором разорванную жилу и начала стягивать ее края вместе. Жизнь, как и кровь, уже ушла из нее, но сейчас главное не допустить оттока последних крох, которые стремились покинуть тело через растерзанную плоть. Она прошептала заклинания, выстроила первые связки из рун, другой рукой вынула из чехла на лежащем рядом поясе Ингольва нож.

— Что ты делаешь?! — вскрикнул кто-то издалека.

— Я не наврежу, — услышала Асвейг свой бесцветный голос будто бы со стороны.

Она взялась за рукоять удобнее и осторожно вырезала на боку викинга первый знак «рана». А после наложила на него еще один — «защита». На своем запястьи она начертала руну «асы».

Провела кончиками пальцев по разрезу на спине Ингольва, чувствуя, как он уплотняется, как сходятся вместе его края. Она чуть выждала и вырезала на своей руке второй знак «благодать». И только потом отложила нож.

Рана срослась, хоть об этом пока никто не знал. Но кровь не текла из свежих порезов, нанесенных острием ножа, а значит, викинг был по-прежнему мертв. Асвейг вновь приложила ладонь к его груди, еле теплые тонкие нити бросились ей навстречу, по ее велению сматываясь в плотный клубок. Она медленно встала, поднимая руку, сжала кулак, удерживая его, и рванула на себя. Словно маленькая мышь, подрагивали в ее пальцах остатки той жизни, что еще не покинули ненужного им более тела Ингольва.

Асвейг обратила взор кругом — и увидела огромную фигуру воина: он уходил. И забирал с собой остатки жизни. Прошептав еще одно заклинание, Асвейг раскинула руки в стороны, фигура побледнела, а шар разросся, повис перед глазами, видимый только ей одной. Руны на запястьи зашлись жжением, сгусток жизни начал увеличиваться еще и еще, пока не отяжелел настолько, что упал и расплескался на сотни брызг, ударившись о грудь викинга.

«Я зову тебя. Вернись. Твое время еще не пришло. Так завещали асы, так велю я, владея их благодатью».

Асвейг опустила руки и вновь села рядом с воином. Показалось сначала, что ничего не происходит: он так же не дышал, его сердце молчало неподвижным камнем. Но из вырезанных на его боку рун вдруг начала сочиться кровь. Первый глубокий вдох, похожий на вздох пробуждения, прозвучал в глухой тишине, где находились сейчас только они с Асвейг вдвоем. А после снова молчание. Второй вдох. И так мало—помалу широченная грудь викинга снова начала мерно вздыматься. Асвейг взяла его запястье пальцами и с облегчением ощутила, как бьется на нем жилка. У нее получилось!

Только дурнотно стало теперь в голове, платье прилипло к мокрой спине, а в коленях мелко подрагивало.

Губы Ингольва разомкнулись, и он взглянул на Асвейг, приоткрыв глаза.

— Ты не Валькирия. Могу поклясться, я уже видел врата Вальгаллы, — он усмехнулся едва заметно. — Но ты не валькирия.

— Нет. Но и ты погиб не в славном бою. А я всего-то вернула тебя в этот мир, — пробурчала Асвейг, почувствовав, как кольнуло внутри обидой.

— Так как тебя зовут, рыжее несчастье?

Его голос еще был тихим, а взгляд мутным. Силы не сразу вернутся к нему. Как бы не пришлось лежать пару дней. Но он все же сумел ее поддеть.

— Асвейг, — ответила она.

Ингольв повторил ее имя, словно хотел услышать звучание каждого слога в нем. А после повернул голову и потребовал стальным тоном:

— Теперь рассказывай, кто ты такая, и что со мной сделала.

Драккар качнуло накатившей волной. Хлопнула на ветру парусина. Девушка, мгновение назад сказавшая свое имя, вновь отстранилась. Слоено выросла между ними стена.

— Разве тебе недостаточно того, что я вернула тебе жизнь? — цедя слова, словно каждое стоило ей неимоверных усилий, огрызнулась она.

— И что ж, теперь я драугр? Ходячий мертвец? — Ингольв усмехнулся, ощупывая неглубокие порезы на боку, которые едва ощутимо щипало.

Он попытался их разглядеть, но сил, чтобы как следует приподняться, на удивление не оказалось. Легкая и теплая ладошка Асвейг легла на грудь, призывая оставаться на месте.

— Нет. Ты человек, как и был. Я успела поймать твою жизнь за хвост, — она, будто смутившись, спешно убрала руку — И тебе надо отдохнуть, хотя бы до завтра.

Закатное солнце наконец смогло пробиться сквозь редеющую пелену дыма над Гокстадом. Последние его лучи плеснули поверх сосновых крон и упали на волосы девушки. Они полыхнули рыжим пламенем, оттеняя ее голубые глаза, холодные, словно древний ледник в седловине гор. Ингольв невольно скользнул взглядом вниз по ее шее, по небольшой груди, очерченной прилегающим платьем, по сложенным на коленях тонким рукам. И тогда только заметил, как алеют свежей кровью вырезанные на ее запястьях руны. Он умел читать их, но тут попахивало каким-то заклинанием и магией. Девушка, заметив его внимание, одернула рукава.

— Ты владеешь гальдром*? — он вновь посмотрел в ее глаза.

— Немного.

Явно желая прекратить разговор, Асвейг обернулась и махнула кому-то. И словно спала завеса безмолвия и тишины, что окружала их до этого момента. Тут же обрушились на уши немилосердным шумом голоса людей, плеск прибоя и отдаленный гул еще не отгоревших в Гокстаде пожаров. Пронесся от берега ветер, снова тронув свернутые паруса. Чья-то тень наползла на лицо. Ингольв прищурился и узнал отца. Если бы он не знал Радвальда хорошо, то никогда не подумал бы, что тот рад его спасению. Но конунг и правда был рад: не так глубоко залегали складки вокруг его рта, и, если приглядеться, можно было бы увидеть на губах едва заметную улыбку.