– Но наша анонимная телеграмма в аэропорт Кеннеди, адресованная американской полиции, принесет Шерману огромные неприятности, – настаивал Малих. – Просто необходимо поступить таким образом.

– Вы будете мне указывать, как поступать?

– Да.

Ковски с ненавистью посмотрел на этого гиганта, так спокойно сидящего в кресле перед ним.

– Уверены! – заорал Ковски. – Вы ничто! Одного моего слова достаточно, чтобы послать вас на несколько лет в Сибирь! Я хочу, чтобы вы хорошо усвоили это! Понимаете?! Запомните, вы будете выполнять то, что я вам прикажу! Мне надоели ваши бредовые идеи! – Ковски с удивлением заметил, что от злости перестал бояться Малиха.

– Но послав эту телеграмму, вы можете быть уверенным в том, что Шерман никогда не станет президентом США, – невозмутимо произнес Малих.

– Вы думаете так, вы глупец! – закричал Ковски. – А вы совершенно уверены, что этот человек был именно Шерман? Мы полагаемся только на слова этого идиота Дрины. Если это действительно Шерман, в чем я сильно сомневаюсь, и мы предупредим американскую полицию, то как же мы сможем узнать, зачем он сюда прилетал? А именно это нас интересует прежде всего! Как только в ЦРУ прознают, что мы этим интересуемся, они так все запутают, что мы никогда не доберемся до истины.

– А нам, собственно, на это будет наплевать, раз мы пошлем телеграмму. Главное, чего мы хотим достичь, это то, чтобы Шерман не был избран президентом.

– Вы трижды дурак! – вновь завопил Ковски, окончательно потеряв над собой контроль. – Сколько времени я должен повторять вам это, идиот?! Мы просто хотим узнать, зачем он приезжал сюда… Идите и узнайте это. Как долго Шерман находился здесь, зачем так поспешно вернулся в Америку и почему именно он был здесь!

– Но мы сделаем максимум возможного, когда пошлем телеграмму, – невозмутимо гнул свое Малих.

– Вон! – Ковски хлопнул рукой по столу. – Делай то, что я сказал тебе! Узнай, зачем Шерман был здесь! Это твое задание!

Малих поднялся с невозмутимым выражением лица.

– Это приказ?!

– Да!

Малих с сожалением развел руками.

– Я подчиняюсь приказу только потому, что вы мой начальник.

Он резко повернулся и вышел из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь. Вернувшись к себе, снял с манжеты микрофон, удовлетворенно прослушал запись, потом взял конверт и со злорадством написал внизу: «Разговор между мной и Ковски. 5-го мая. Предмет разговора: Генри Шерман». Он вложил пленку в конверт, запечатал его и положил в карман. Еще одна магнитофонная лента в небольшой коллекции записей, хранящихся в сейфе депозитного банка, находящегося недалеко от штаб-квартиры КГБ в Париже. Еще один гвоздь в гроб Ковски, заботливо подготовленный Малихом.

Опасаясь, как бы за ним не была возобновлена слежка, Марк Гирланд, покинув американское посольство, отправился пешком к Раснольду. Студия располагалась на четвертом этаже довольно старого здания по улице Гарибальди, но лифт и оформление холла выглядели вполне современными. Двойная дверь, обитая белой кожей, предупредительно раскрылась перед Гирландом, едва он оказался в поле зрения автоматической следящей телекамеры. Марк вошел в роскошно обставленный салон, отделанный красным бархатом. На столиках, вокруг которых стояли позолоченные стулья, были разложены разные газеты и журналы.

Гирланд отметил, что интерьер Раснольда куда более богатый, чем у Бенни, да и денег у него, видимо, побольше. Пока он осматривался, открылась боковая дверь, и в салоне появился весьма элегантно одетый мужчина благородной внешности. Удлиненным аристократическим лицом, вялым чувственным ртом, глазами, обрамленными темными полукружьями, он напоминал Казанову. Как только он увидел Гирланда, выражение покоя моментально покинуло его лицо. Он бросил на посетителя несколько смущенный, даже какой-то боязливый взгляд и моментально ретировался. Гирланд услышал, как хлопнула дверь лифта и он начал опускаться.

– Слушаю вас? – раздался за его спиной чей-то голос.

Гирланд быстро повернулся.

Перед ним стояла высокая и худая женщина с лицом, похожим на гипсовую маску.

– Могу я повидать месье Раснольда? – Гирланд адресовал женщине свою самую обаятельную улыбку.

И тени улыбки не появилось в ответ на этом застывшем лице.

– Месье Раснольда здесь нет.

– А где бы я мог найти его?

Ее темные глаза, в упор изучающие Гирланда, сузились.

– Не можете ли вы подождать?

В это время автоматические двери вновь отворились, впуская еще одного элегантно одетого посетителя. Он несколько замешкался, увидев Гирланда, потом одарил женщину широкой улыбкой.

– Ах, мадемуазель Лотас, как я рад вас видеть! – Он снова бросил взгляд на Гирланда.

Женщина улыбнулась в ответ, и на какой-то момент Гирланду показалось, что гипсовая маска, покрывающая ее лицо, треснула.

– Входите, пожалуйста, месье, я сейчас освобожусь. Пожилой мужчина обошел их и исчез за боковой дверью.

– Если вы сообщите ваше имя, я проинформирую месье Раснольда о вашем визите.

– Но это очень срочно, – настаивал Гирланд. – Когда он вернется?

– Не раньше понедельника. Могу я узнать ваше имя? – женщина не отрывала от него цепкого взгляда. – Ваше имя, пожалуйста.

– Тотм Стаг. Месье Раснольд и я занимаемся общим делом.

– Я сообщу о вашем визите месье Раснольду, когда он вернется, – произнесла женщина все тем же бесстрастным тоном, – вы можете позвонить сюда в понедельник, – с этими словами она закрыла за собой дверь.

Гирланду ничего не оставалось, как уйти. Он подошел к лифту, спустился вниз и, вынув из бумажника два билета по десять франков, постучал в окошечко консьержки.

Толстая, старая женщина, с бигуди в волосах и шалью, покрывающей плечи, отворила окошечко и посмотрела на Гирланда тем индифферентным взглядом, который так характерен для всех консьержек Парижа.

– Извините меня, – Гирланд наклонился к окошечку. – Я весьма сожалею, что потревожил вас, мадам. Я хотел бы увидеть мистера Раснольда и очень срочно.

– Четвертый этаж, – пробормотала консьержка и сделала движение, будто намеревалась захлопнуть окошечко.

– Не могли бы вы помочь мне? – Гирланд положил двадцать франков на окошечко и пододвинул их ближе к ней.

Женщина посмотрела на билеты, потом перевела взгляд на Гирланда. Ее лицо стало более приветливым.

– Я понимаю, что вы весьма заняты, мадам, – сказал Гирланд. – Конечно, я не хочу отнимать ваше время. Возьмите, пожалуйста, эти деньги. Я уже поднимался на четвертый этаж. Мне сообщили, что месье Раснольд будет отсутствовать до понедельника. Мне же он нужен весьма срочно. Не могли бы вы сказать, где я могу увидеть его?

– А разве его секретарь не сказала вам, где он? – спросила консьержка, косясь на деньги, лежащие между ними.