- Рома?

- А? – поворачиваю голову, по нахмуренным бровям видя, что мою невнимательность засекли. – Прости, задумался, - улыбаюсь как можно печальнее, напуская загадочный вид человека, которого мучают великие думы.

Ирочка на секунду обижается, приготовившись надуть губы, но не выдерживает и тянется ко мне ладонью, кладя поверх моей руки. Чуть не отпрыгнул в ужасе, едва сдержавшись. Поднимаю взгляд и натыкаюсь на жалостливый взор больших глаз. Ирочка поправляет рыжие локоны, сжимает мои пальцы другой рукой, затем вздыхает трагично. Клево, сейчас Рома, тебя будут жалеть и купать в любви.

- Милый, что бы тебя не мучило, ты можешь мне рассказать, - уверенно заявляет она, хлопая ресницами. Желание отодвинуться на стуле и взглянуть на нее точно на дуру. Сдерживаюсь, изображая на лице маску благодушия.

- Все в порядке, Ир. Просто некоторые проблемы на работу, - снова улыбаюсь, мысленно вздохнув.

«Ты – моя проблема. И подобные тебе», - мрачно думаю, пока она отпускает мою руку, допивая вино и откидывая на спинку стула, обитого бархатом.

- Так, о чем ты говорила? – оживаю быстрее, чем она открывает рот. Давыдова вновь хмурится, между бровей залегает складка, но затем ее осеняет.

- А, хотела тебя позвать на эти выходные покататься на лыжах, - радостно хлопает в ладони, совершенно не замечая, как меня будто примораживает к стулу. – Там будут мои друзья, вы сможете познакомиться, шашлык, все удобства. Можно даже взять выходной на понедельник и…

- Нет! – Давыдова вздрагивает, ошарашенная моей реакцией. Сам не заметил, как подскочил, перепугав половину посетителей. Кашляю, разгоняя в горле противный осадок, будто надышался гари и теперь никак не могу сглотнуть. Осторожно сажусь обратно, качая головой, пока люди за столиками поворачиваются обратно, возвращаясь к своим тарелкам и прерванным разговорам.

- Не могу.

- Почему? – осторожно интересно, все еще с опаской погладывая на меня. Мне лишь остается выдавить с трудом:

- Просто… в эти входные - праздник. День рождения одного важного для меня человека.

Катя родилась в январе. Зимой, в лютый холод и сумасшедшую метель. Когда ты молод, полон сил да планов, тебе кажется, что все по плечу. Главное – мотивация. Так говорят знаменитые коучи и прочие псевдопсихологи, рассказывающим нам со сцены о том, как правильно строить свою жизнь. Для меня она заключалась в семье. Не в работе, не в большой зарплате, а именно в той самой ячейке общества, от которой многие сейчас отрекаются ради собственной свободы. Я их не виню – каждый волен жить по своему усмотрению. Более того, всегда поддерживал людей, стремящихся к своим мечтам.

Моей мечтой была семья, которой я лишился довольно рано: мама сгинула в пучине пьянства, отец отправился следом, едва сумев дотянуть до моего совершеннолетия. Не обязательно большая – одного, двух детей было бы достаточно. Так что, когда появилась Катя, моему счастью не было предела. Довольно иронично, ведь и этой мечты я лишился. Не думаю, что в этом есть какая-то карма – скорее просто жизнь. Моя вот неудачная, кому-то повезло больше.

И это воскресенье я собирался провести наедине с самим собой: съездить на кладбище, отпраздновать восьмилетие своей дочери, вернуться в пустую съемную квартиру, напиться. Пнул ледяной комок, кутаясь в свое зимнее пальто и прислонился к серой стене одной из многочисленных сталинок, оставшихся со времен СССР. Прохожие ничего вокруг не замечали. Мимо пробежала парочка школьников – второклассники – бодро скользя по ледяным промерзшим дорожкам, совершенно игнорируя курящего человека. По идее, мне должны сейчас вписать штраф за подобное нарушение, однако всем вокруг было наплевать.

- Выглядите так, будто сейчас самому себе памятник поставили и трагично сверху посыпали гвоздиками, - голос Ани ворвался в привычный шум многомиллионного мегаполиса, заставляя вздрогнуть. После Ириных ахов, охов и вздохов, язвительные речи моей помощницы – ушат ледяной воды из теплого помещения. И чем она, кстати, недовольна?

- Что с тобой, Чучундра? – ехидно интересуюсь, выбрасывая недокуренную сигарету точно в стоящую неподалеку урну, глядя в недовольное личико с румяными щечками. – Не покормили с утра?

- Не дали выспаться, – огрызается Филатова, мрачно сунув руки в карманы своего дутого пуховика, покачнувшись с пятки на носок и натянув шарф до носа. – Почему мы не могли поговорить в офисе?

С момента появления там Воронцова, я там ни разу не бывал. На Ане был телефон, запись посетителей и мое благословение спать в кресле, пока меня нет. Чем она без зазрения совести пользовалась – уверен на все сто. Сейчас мрачная. Явно после сна в обеденный перерыв, протягивает мне папки с данными на Елену и топчется на месте, точно обиженный медвежонок. Наворачивает круги пока просматриваю всю собранную информацию с сети. Обычно подобным занимаюсь я, но, если честно, совсем не хочется сейчас заниматься этим. Потому без зазрения совести эксплуатирую свою секретаршу, в чьих ушах сейчас один из наушников.

- Как телефон?

- Нормально, - без выражения отвечает, вскапывая промерзший снег носком ботинка. Глаза бегают по строчкам. Не густо. Придется самому прошерстить все еще раз прежде, чем начать слежку. Информация от ее мужа в купе с той, что нарыта Аней из социальных сетей дает мало представления о жизни Елены. Такое ощущение, слово она живет самой скучной жизнью в мире. Прямо, как я.

- А наушники?

- Нормально.

- Как дела?

- Нормально, - снова повторяет Аня, делая еще один круг. Пара молодых парней с интересом смотрят на это, тыча пальцами и посмеиваясь, проходя мимо. Захлопываю папку, понимая, что сейчас будет совсем не до нее и делаю еще одну попытку поговорить:

- Ты на что-то обиделась?       

Она резко тормозит, вскидывая на меня свой серо-голубой взор, мрачно притопнув. Молчит, щурится и напряжена. Кожей ощущаю исходящую от нее агрессию, будто Аня едва сдерживается, чтобы не наорать. Интересно, когда и чем я успел ее так выбесить? А в том, что причина ее дурного настроения я – никаких сомнений.

- Аня? – осторожно задаю вопрос, отлипая от стены. Считать не надо, Филатова взрывается будто маленькая бомбочка, окатывая искрами фейерверка своих эмоций.

- Роман Алексеевич, ну вы ваще! – в голосе столько возмущения, что меня обратно к стене припечатывает. Мрачные мысли, до того витавшие в голове, испуганно разбегаются по углам. Морщусь, потирая ухо от ее вопля и оглядываюсь, понимая, что сейчас будет бесплатный концерт посреди улицы.

- Я тут впахиваю с понедельника. Клиентам поясняю, что нет босса, занят. Мне тут по телефону истерики закатывают. Вы знаете, что приходил арендатор? А эти психованные кикиморы, орущие в телефон: «Дай мне Рому, стерва, я знаю, ты его прячешь!», - зарычала Аня, заводясь сильнее и сжимая кулачки.

Смотрю на нее с ног до головы, останавливая взор на дергающемся помпоне на макушке. Ничего более смешного в жизни не видел. Филатова в ярости дергается, подпрыгивает, шипит и безразмерная вязаная шапка движется в такт. Не смейся Рома, не гогочи, не вздумай даже звука издать, пусть девочка перебесится.