Это было больно, но она ни разу не позволила себе проявить истинные чувства. Ведь это могло его ранить, а она всегда заботилась о том, чтобы всем вокруг было хорошо. И еще она боялась, что он может обидеться, и тогда даже окошечко перестанет открываться, а это значит «совсем все» и «больше никогда» – этого она боялась больше всего в жизни. Ее боль – это только ее боль, нужно просто перетерпеть. Она была очень терпелива.

Но всякому терпению рано или поздно приходит конец, и однажды она вдруг с полной ясностью поняла: так дальше невозможно. Нужно или разобраться с болью, или уже сдаться и честно сказать: «Я больше не могу. Отпусти меня, Господи. Мне больно, слишком больно. Мне даже не с кем поговорить…»

И тогда к ней явился Ангел. Он присел на край ее кровати и положил прохладную узкую ладонь ей на лоб.

– Поговорим?

– Поговорим, – обрадовалась она. – Ты Ангел, да? Ты пришел забрать меня с собой?

– Я Ангел, да. Ангел-Спасатель. Прихожу на помощь туда, где чересчур много боли. Но забирать тебя не буду: тебе предстоит еще довольно длинный земной путь.

– Так больно, – пожаловалась она.

– Тебе больно – и мне больно. Я хочу это поправить, забрать твою боль.

– Извини, это была минута слабости, – покаянно сказала она. – Ты вовсе не обязан испытывать боль за меня.

– Обязан, – возразил он. – Я же Ангел-Спасатель, это моя работа. Расскажи мне, отчего тебе больно.

– Не беспокойся, я уже взяла себя в руки, – сказала она.

– …и по привычке загнала боль внутрь, – подхватил Ангел. – Если бы ты знала, как это фонит! Прямо как ядерный реактор – сплошная радиация.

– Радиация? – удивилась она.

– Так это ощущается на тонком плане, – объяснил Ангел. – Люди привыкли обманывать друг друга словами – бла-бла-бла… бла-бла-бла… «Все хорошо», «я в порядке», «я уже взяла себя в руки»… Внешне – да, можно и поверить. А внутри все равно фонит. Пожалуйста, не обманывай меня. Я же все равно чувствую.

– Мне правда больно, – созналась она. – Я всегда среди людей, мой день заполнен полезными, важными и нужными делами, я несу людям свет. Но при этом я очень одинока. Вот отношения с сыном… Он вырос, отдалился от меня и не пускает меня в свою жизнь. Он держит дистанцию и не хочет даже поговорить со мной по душам. А ведь когда-то мы были очень близки! Но теперь все изменилось, и от этого мне больно.

– По-моему, в тебе гораздо больше боли, – заметил Ангел. – Может быть, ты еще о чем-то можешь рассказать? О родителях, например?

– Нет-нет. Мама, папа – это святое, – поспешила заявить она.

– Святое тоже может приносить боль, – улыбнулся Ангел. – Какая боль связана с мамой и папой?

– Они разошлись, когда я была маленькая, – нехотя начала вспоминать она. – У мамы был ужасный характер, и папа не выдержал. А может, это мама не выдержала и выгнала его. Я не помню, у меня в голове все как-то перепуталось. Но тогда мир для меня раскололся надвое. Это было очень больно – раскалываться надвое.

– И мамин «ужасный характер» направился на тебя?

– Да. Но я ее не виню. У нее была тяжелая, просто кошмарная жизнь. Я ее любила и люблю. Я тогда поклялась, что когда выйду замуж, никогда не буду такой, как мама.

– И как же сложилась твоя жизнь?

– Я стала читать книги. Много книг… Я по крупице выискивала в них то, что было мне по сердцу, и строила образ своей будущей семьи. Мама не могла мне передать такой опыт, но книги научили. Я решила, что стану музой для своего избранника и буду вдохновлять его на подвиги.

– И что же из этого вышло?

– А вышла большая любовь. Я действительно стала для него музой. Мою супружескую жизнь не назовешь безоблачной, но я никогда не позволяла себе взрываться, скандалить или зацикливаться на плохом. Всегда приветлива, всегда с улыбкой, всегда с верой в светлое будущее. Он был болен, и я всегда старалась облегчить его боль, забрать ее себе.

– Смотри-ка, совсем как я. А ты эту боль, свою и его, как-то выпускала?

– Нет, у меня не было для этого возможности. Ведь у нас родился сын, и он родился… нездоровым. Врачи сказали, что он никогда не будет… нормальным.

– Это было очень больно?

– Очень. Но я решила, убедила себя, что врачи ошибаются. Я отложила все дела и стала заниматься развитием сына. Я читала, находила, выбирала, пробовала, творила. И в результате в школу мой сын пошел уже вполне здоровым ребенком. Но вот он стал взрослым, выпорхнул из гнезда, и все у него хорошо. Если бы я тогда позволила себе предаться переживаниям, я бы никогда не смогла сделать это.

– Но вот сделала же! И что, у вас началось сплошное счастье?

– Да как сказать… Да, конечно, я была счастлива. Но теперь надо было спасать мужа: у него начались проблемы с алкоголем.

– Опять боль…

– Да, опять боль. Но я не могла опускать руки, ведь я его любила! Один бог знает, сколько усилий потребовалось приложить, но результат был налицо: он бросил пить. Если бы я ушла в свою боль, кто бы его вдохновил на столь великий подвиг? Он бы просто погиб!

– Скорее всего, да. Но ты его спасла, взяв на себя его боль. Спасла сына, спасла и мужа. А теперь-то вы были счастливы?

– Да. Но недолго. Подожди, я не могу… кажется, я задыхаюсь…

– Иди ко мне, – и Ангел обнял ее своими белоснежными крыльями. – Так лучше?

– Да, так лучше.

– Что же за великая боль, которая до сих пор не дает тебе дышать?

– Мой муж, мой любимый, внезапно умер. Сердце остановилось. Давай, я не буду вспоминать, как это было?

– Нет уж, ты вспомни. Иначе рано или поздно задохнешься.

– Врачи «скорой» пытались его спасти, а потом сказали, что все, он умер. С тех пор я не переношу слова «совсем все» и «больше никогда». И тогда я закричала. Но соседка прикрикнула на меня, что я могу испугать ребенка, и я проглотила свой крик. Замолчала – и молчала очень долго, несколько лет.

– Так вот оно что… Этот крик до сих пор не выпущен. Он и мешает тебе дышать. Кричи!

– Сейчас?

– Да, сейчас! Не бойся, никто не услышит. У моих крыльев прекрасная звукоизоляция.

Она закричала. И еще раз. И еще. Это был такой крик – до неба, на всю Вселенную. В нем было все: и горе, и несогласие, и вся нерастраченная любовь, которой хватило бы им на долгие-долгие годы. Ангел содрогался, но не размыкал крыльев, давая ей выпустить всю свою боль. Вслед за криком пошли слезы, и это длилось долго, очень долго. Ангел терпеливо ждал, пока она успокоится.

– Я никогда и не кому не говорила, что мне плохо, – прошептала она. – Я вообще не подозревала, что мне настолько больно. Казалось, все-таки терпимо…

– Терпимо, – согласился Ангел. – Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Только вот боль надо отпускать.