– Мало ли что написано. Закопать и проводить – не одно и то же.

Слово «закопать» неприятно царапнуло. Он, похоже, заметил, потому что пояснил:

– Закапывают тело. А провожают душу. Душа возвращается к Богу, наше дело – проводить и отпустить.

Я начала закипать. Последнее время при упоминании Бога у меня начинает подниматься температура.

– Вот давайте только про Бога не будем, ага?

– Почему?

Старик смотрел простодушно и спросил без подковырки. Но меня уже понесло:

– Почему? Вы еще спрашиваете, почему? Потому что его нет! Иначе он не допустил бы этого. А если он есть – то еще хуже, тогда вообще нет ему оправдания!

– Вы считаете, Бог должен перед вами оправдываться? – удивленно уставился на меня старик. – Смело. Даже дерзко! Но продолжайте, продолжайте!

– А что продолжать? Ваш Бог… Вот говорят – «всевидящий», «вездесущий», «милосердный». И где он был, когда на моего ребенка неслась машина без тормозов? А водитель после инфаркта – овощ, лежит, только моргать и может. И не накажешь! Хотя, может, это и есть наказание? Но он пожилой дядька, а мой сынуля только жить начинал. Ему, между прочим, всего десять было! И он вообще на тротуаре стоял! А тут тормоза… Вот скажите, это справедливо?

– А где вы вообще в этом мире видели справедливость, моя дорогая? – спросил старик. – Войны… эпидемии… голод… болезни… трагические случайности… Каждую секунду по всему земному шару умирают тысячи людей! Старых, молодых, совсем юных, даже еще не родившихся. С точки зрения родных и близких – несправедливо, потому что отобрали. С точки зрения Бога – необходимо, потому что целесообразно.

– Вот и я говорю – злой он и безжалостный, ваш Бог.

– Как вас зовут, милая?

– Вера. Меня зовут Вера.

– Вера… Какое имя хорошее. Но вы, Вера, еще слишком маленькая, чтобы судить о Промысле Божьем. И вера в вас тоже пока ма-а-аленькая такая, детская. Неразвитая еще.

– Что?

– Вера, а как вы себе представляете Бога? Можете рассказать?

– Что вы такие вопросы задаете? Бог – это Иисус Христос, всем известно.

– Нет-нет… Иисус – сын Божий, богочеловек. Такой, какими мы все можем стать, если постараться. А вот Бог-Отец – что это?

– Ну… – я замялась. – Наверное, по образу и подобию?

– Вот-вот, это часто говорят. Но это ошибка, Верочка. Не Бог «по образу и подобию» человеческому, а человек – по божьему. Бог – целое, человек – его частичка. Маленькая, но уникальная.

Мне давно следовало встать и уйти, но, как ни странно, я этого не сделала. Чем-то меня этот старик зацепил. А может, просто давно ни с кем не общалась?

– Так Бог-Отец, Создатель – это все-таки человек? – продолжал допытываться мой собеседник. – Или как?

– Наверное, все-таки нет, – подумав, решила я. – Я так думаю, это все сущее. Огромное. Непостижимое. Вся наша Вселенная и даже больше. Такой огромный организм! Потому что раз он создал все, значит, должен быть больше, чем создание.

– О! – поднял палец старик. – Сие правда великая есть. Создатель больше, чем создание. Огромный и непостижимый. Как же можно мерить его человеческими мерками? Он создал Вселенную, он до сих пор ее преобразует и улучшает. Наверное, с его точки зрения «справедливость» выглядит совсем по-другому. Если вообще существует! Потому что в строительстве чего бы то ни было главное не справедливость, а целесообразность. Иногда в процессе созидания ведь приходится чем-то и поступиться, да?

– Поступиться? Вы имеете в виду – моим сыном? Ну, знаете ли… – я задохнулась от негодования.

– Верочка… простите меня! Я вовсе не вашего сына имел в виду, – виновато тронул меня за рукав старик. – Я уже старый, масштабы другие. С возрастом начинаешь видеть мир не в деталях, а в общем. Ведь что мы для Создателя и для Вселенной? Песчинки! Даже мельче, чем песчинки.

– Да, бабочки-однодневки, – горько отозвалась я. – Нас много, нас не жалко.

– Не жалко, говорите… Верочка, простите, а вы брови выщипываете? – вдруг спросил старик.

– Что???

– Вы придаете форму бровям? Вижу, что да.

– Ну, допустим. А вам что за дело?

– Вот смотрите. Брови – это ваша часть. Это сравнительно постоянная часть, мало подвергающаяся изменениям. Брови состоят из множества волосков, которые расположены в определенном порядке, привыкли друг к другу, служат верой и правдой и прекрасно себя чувствуют. Отдельные волоски старятся и выпадают, а на их месте нарастают новые, молодые, но в целом брови неизменны. Это – заведенный порядок вещей. Вы следите за ходом моей мысли?

– Да, я слежу. Но я не понимаю…

– Сейчас поймете. Однажды вы смотрите в зеркало и решаете: надо бы придать бровям другую форму, проредить их. Это – акт волеизъявления. Берете пинцет и начинаете выщипывать. Два волоска, пять, десять… Они молодые и здоровые, они вовсе не собирались покидать место обитания, но их же не спрашивают. Им больно, они не готовы, они сопротивляются. Но безжалостный пинцет вырывает их с корнем, и они отправляются в небытие. Вам их не жалко?

– Но это же всего лишь брови… – растерянно сказала я.

– Возможно, мы для Создателя тоже своего рода брови, – философски заметил старик. – И нам, и нашему пинцету, не слышно, как оставшиеся волоски кричат и стонут: «О, нет!». Или «Мы его теряем, сделайте же что-нибудь!». Или «Он был так молод, это несправедливо!». Но мы не слышим, и потом – у нас есть план. Брови должны принять другую форму, и они ее принимают. Потом привыкают и существуют дальше, потому что жизнь продолжается. Вы корректируете брови по своей воле, а им остается только принять. Обижаться на пинцет? Но это всего лишь инструмент. Обижаться на вас? Безнадежно и бессмысленно. Ведь все, в конце концов, «по воле Божьей». Понимаете, о чем я?

Я подавленно молчала. Аналогия с бровями меня как-то сбила с толку. Неужели мы для Бога – всего лишь какие-то брови? Хотя, наверное, даже мельче, чем брови. А он тем временем продолжал:

– Любой организм постоянно обновляется, в нем ежесекундно умирают миллионы клеток, и тут же рождаются новые. Я думаю, во Вселенной происходят аналогичные процессы. Ведь если «по образу и подобию», то законы одни и те же.

– И что тогда нам остается? – напряженно спросила я.

– Да много чего остается! Жить и трудиться во благо организма, – ответил он. – Плодиться и размножаться. Совершенствовать себя. Заботиться о близких, уважать дальних. А если что-то не в нашей власти – смириться. Не брови управляют нами, а мы бровями. Мы – целое, они – часть. Так и нам не дано руководить Богом. У него тоже есть свой план, которого нам знать, увы или к счастью, не дано…

– Обидно. Так обидно… – прошептала я.

– Какой смысл обижаться на «огромное и непостижимое»? – усмехнулся он. – Логичнее расслабиться и довериться. Страдания ведь когда возникают? Когда мы не доверяем Создателю, считаем, что нас не любят, что с нами поступили несправедливо, и мы сами себя загоняем в ловушку, где страшно и беспросветно. Но если мы верим… Тогда есть свет, есть надежда, есть будущее, и можно жить. Я в этом убежден, Верочка.