копать принесенной с собой лопатой. Копать без устали, не разгибаясь и ни в коем случае не оглядываясь, не обращая внимания на то, что опять поднимутся жуткий шум, свист, хохот и тяжелый топот, которые с каждой минутой будут нарастать и приближаться. Потому что если оглянешься, то увидишь в деревьях огромных неведомых чудовищ, а под ними огромных огненных коней с огромными страшными всадниками в седлах. Они будут кружить по краю оврага или низины, будут глазеть на тебя выпученными огненными глазищами и спрашивать друг друга гулкими пещерными голосами:

— Кто это?! Кто?! Кто?!

Те всадники — злые духи земли, хранители ее кладов. Иванова ночь — единственная ночь в году, когда сундуки с этими кладами выходят из сырых недр на просушку; там, где они выходят, и распускается цветок папоротника. А всадники сторожат сундуки. И спасение лишь в том, чтобы не отвечать им, а все время копать. Даже когда кони окажутся рядом и обдадут лицо твое своим лютым жаром, а уши запечатает грохот копыт. Если же сундук к тому времени уже отрыт и золото и драгоценности из него уже у тебя в руках, надо кинуть на землю белую простыню, тоже, разумеется, принесенную с собой, и лечь на нее. Всадники мигом окружат простыню и будут говорить такие слова:

— Кто это лежит, труп?

— Давай тогда в гроб класть.

— А он длинный, не поместится.

— Давайте тогда ноги обрубим…

Кони своими огромными копытами огненными будут возле самых твоих ребер переступать, опалят их жаром, но ты все равно молчи и не двигайся. Это они так, пугают. И что другое страшное говорить станут — тоже молчи. Следи только: как отдаляться начнут, тогда вскакивай — и прочь от того места. Как можно быстрее прочь! И ни в коем случае не поминай Бога и не крестись. Разом все исчезнет, как будто ничего и не было. И никакого богатства в карманах и за пазухой не окажется.

Да, видно, уж больно сильный страх человек терпит: никого еще не было, чтоб не перекрестился и чтоб все не пропало. Некоторые вроде бы и цветок видели, и богатства в руках держали, а вот до дома его никто не донес. Никто!..

Врачей, как известно, в древности заменяли знахари, ворожеи, повитухи, ведуны, нередко и колдуны, чародеи. Место в тогдашней жизни они занимали огромнейшее, в каждом селении были такие умельцы. Только колдуны и чародеи встречались, конечно, намного реже, потому что, по всеобщему убеждению, они продавали свои души и знались с чертями, — а кто станет делать это в открытую, они действовали в основном скрытно, и заполучить их помощь было очень непросто, лишь через знакомства да по доверию. Знахари же, повитухи, ворожеи и ведуны сами чертей боялись как огня, и черти их за их знания сильно не любили, старались всячески навредить, как всякому другому крещеному человеку.

Знахари и ведуны потому так и звались, что знали, какими чудодейственными лекарственными травами или чем другим какую болезнь лечить. И как эта травы или что другое обрабатывать, приготавливать, с чем мешать, на чем настаивать, как именно употреблять. Многое знали-ведали, побольше, наверное, некоторых нынешних однобоких медиков-профессоров-то.

Зубы у человека болели — давали ему жевать девисил или кололи начетверо рябиновый сук, шептали над ним молитву святому Антонию и клали на больные зубы на продолжительное время. Очень помогало.

От легкого кашля кормили печеным луком.

Болела голова — обкладывали ее глиной или листьями кислой капусты, обвязывали и велели читать молитву Иоанну Предтече.

От удушья давали пить настоянный на водке ирной корень.

При грыже поили семенем травы елкий, настоянном в вине, а для детей — в молоке.

При застое мочи и трудных родах давали настоянную в теплой окуневой ухе или теплом молоке траву колун.

Лишаи натирали свежевыжатым соком калины.

Отнимались ноги — сажали человека в муравьиную кучу.

При болях в пояснице клали на нее теплые хлебы, накладывали ненадолго горячие горшки, молились образу Всех Святых.

От лихорадки поили настоем полынных листьев, от побоев и ран — зверобоем на водке.

Очень многое лечили самым что ни на есть сильным пропариванием в бане, разным крепчайше посоленным питьем, натираниями хреном, перцем, редечным соком.

Вместо воды в настоях нередко использовали только росу, собираемую в синие стеклянные посудины по заре на Прокопия-Жатвенника, 8 июля. От очных призоров и стрельбы в висках собирали дождь на Илью Пророка 20 июля.

Вовсю пользовались заговорами, наговорами, нашептываниями, то есть, по-нынешнему, психотерапией, приносившими людям зачастую куда большую пользу, чем какие-либо лекарства-снадобья.

«Заговаривал я у раба Божьего такого-то двенадцать скорбных недугов: от трясовицы, от колючки, от свербежа, от стрельбы, от огневицы, от ломоты, от колотья, от дерганья, от моргания, от слепоты, от глухоты, от черной немочи. Ты, злая трясовица, уймись, а не то прокляну в тартарары; ты, неугомонная колючка, остановись, а не то сошлю тебя в преисподнюю земли; ты, свербеж, прекратись, а не то утоплю тебя в горячей воде; ты, стрельба, остановись, а не то засмолю тебя в смоле кипучей; ты, огневица, охладись, а не то заморожу тебя крещенским морозом; ты, ломотье, сожмись, а не то сокрушу тебя о камень; ты, колотье, притупись, а не то распилю тебя на мелкие частички; ты, дерганье, воротись, а не то запружу тобою плотину на мельнице; ты морганье, окрутись, а не то в печи банной засушу; ты, слепота, скорчись, а не то утоплю тебя в дегте; ты, глухота, исчезни, а не то засмолю в бочку и по морю пущу; ты, черная немочь, отвяжись, а не то заставлю воду толочь.

Все вы, недуги, откачнитесь, отвяжитесь, удалитесь раба Божьего такого-то по сей час, по сей день, по его жизнь моим крепким словом».

И любовными приворотами знахари и ведуны владели начиная их обычно так:

«Исполнена есть земля дивности. Как на море на Океяне на острове на Буяне есть бел горюч камень Алатырь, на том камне устроена огнепалимая баня, в той бане лежит разжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски, и бросаются тоски из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, оттуда через все пути и дороги и перепутья, воздухом и аером. Мечитесь тоски, киньтесь тоски и бросьтесь тоски в буйную его голову, в тыл, в лик, в ясные очи, в сахарные уста, в ретивое сердце, в ум и разум, в волю и хотение, во все его тело белое и во всю кровь его