Тот самый шифр, который я так хочу — и боюсь — разгадать.

Я открыла кран с ледяной водой и, сцепив зубы, начала прижимать мокрые холодные ладони к коже, стараясь остудить ее. Вскоре стало полегче.

В комнату постучались. Я завернулась в полотенце и пошлепала открывать.

— Твоя агрессивная любовь прискакала: ждет внизу и бьет копытом, — отрапортовал Талвани, оказавшийся на пороге.

Аристократ тоже явно прихорошился и приоделся. Мокрые после душа каштановые волосы слегка завивались. Он окинул меня в полотенце заинтригованным взглядом, а потом — то ли вспомнив о приличиях, то ли заскучав, — перевел глаза куда-то мне за спину. На мгновение в его лице скользнуло удивление, но он тотчас тщательно его потушил.

Что там? Увидел весь арсенал моих магических свитков, разбросанных по столу, и в кои-то веки впечатлился?

— Сейчас спущусь, — кивнула я артефактору и захлопнула дверь.

Но обернувшись, я поняла, что Талвани смотрел не на свитки, а на зеркало в дальнем конце комнаты. И в зеркале этом минуту назад отражалась моя татуированная спина.

Хм.

Кошкоглавые — один из народов Лайонассы. По большей части живут на южных территориях Иджикаяна и в северных городах Шэрхенмисты. Худшее оскорбление: наступить кошкоглавому на хвост или неожиданно брызнуть в него водой.

Вскоре мы втроем сидели в самом темном углу таверны.

Таверна Ричарда — это на самом деле, целый комплекс из четырех домиков-гостиниц. На первом этаже каждого расположен зал для еды и увеселений, на втором и третьем этажах — спальни. Здесь бывает публика всех сортов, потому что это самое крупное заведение на Рассветном тракте — таверну видно издалека, а для уставших путников это зачастую главный показатель успеха и одобрения.

Сам Ричард — кошкоглавый толстяк в расшитом алом халате, приехавший из пустынь Иджикаяна — славился тем, что каждый вечер величаво обходил свои владения, дом за домом, что-то гортанно урча и подергивая кисточками на ушах. Сегодня мы уже успели лицезреть это зрелище: ало-оранжевый томный кот, плавуче рассекающий замершую толпу постояльцев... И потом также гордо исчезающий во тьме. Мне кажется, Ричард в такие моменты чувствует себя примой столичной оперы.

Может, ради таких моментов он и живет.

Сейчас зал был забит посетителями, официанты шустро сновали туда-сюда. Остро пахло жареным луком и копченым мясом, симпатичная барменша щедро наливала всем сливовое вино из прозрачного кувшина. Сквозь стекло было видно, как буро-лиловые плоды болтаются там, сталкиваясь и медленно расплываясь по сторонам.

Мокки Бакоа, нимало не смущаясь людей вокруг, протирал и полировал многочисленные отмычки, разложенные на столе длинным рядом. Раненую руку вора уже подлатал знахарь-пилигрим, и теперь Бакоа ловко и быстро крутил-вертел острые щупы между пальцами.

Я проводила ревизию своих однозарядных магических свитков и колечек, а Талвани объяснял, что он хотел украсть в замке Льовезов. И зачем.

***

— Как я уже рассказал Джеремии, я артефактор. И сейчас я работаю над одним проектом, для которого мне не хватает пары вещей. Ради этих вещей я и приехал в Пик Грёз. Одна из них — древняя статуэтка пэйярту, которая хранится в родовом склепе замка Льовезов.

— Пэйярту? — непонимающе буркнул Мокки Бакоа.

Далекий от вопросов религии выходец из Рамблы, он меньше всего на свете интересовался такой нематериальной фигней, как духи природы. Не увидеть, не пощупать, не услышать и не почувствовать — зачем они вообще нужны, спрашивается?

— Белый лис, один из рёххов, — пояснил вору Талвани, потом кивнул мне: — Мы с тобой сегодня на одном доме его изображение видели.

— Да, я помню.

— Прекрасно. Собственно, я хочу украсть статуэтку из замка.

— Почему не купить? — нахмурилась я.

— Так у меня же есть вы, замечательные воры. К чему тогда лишние траты? — Талвани широко-широко улыбнулся и, откинувшись на спинку стула, самодовольно отхлебнул вина.

Мокки аж притормозил в полировке: так и замер с тряпочкой в руке, и лишь опасно прищурил глаза, глядя на Тилваса исподлобья. Я тоже была слегка ошарашена такой бессовестностью благородного господина.

— Сгорел сарай, гори и хата? — я вскинула брови.

— Да, гулять так гулять, — так же поговоркой беспечно ответил аристократ.

— М-да. С каждой твоей репликой я всё больше понимаю тех, кто заказал твое убийство. Может, мы зря им малину портим?..

— Джерри, учитывая, сколько денег пообещал мне аристократишка, мы можем просто сами потом заказать его тем же Алым, — подумав, хрипло хмыкнул Бакоа. — А пока… Признаться, мне нравится такой настрой, — и он, отложив отмычку, приветственно поднял чашу с вином навстречу аристократу. — Единственное, меня напрягают подобные совпадения. Как бы нам убедиться в том, что ты не врешь, Тилвас? И что все это — не одна большая подстава?

— Я клянусь, что это не подстава, — нахмурился Тилвас.

— Очень смешно. С каких пор клятва незнакомца чего-то стоит?

Тилвас открыл рот, чтобы что-то сказать, но тотчас задумчиво его захлопнул.

Между тем, я как раз дошла до маг-свитка под названием «Три Памяти Чекушки Билла», о котором успела благополучно забыть. Все свои маг-свитки я ношу свернутыми в узкие тугие трубочки, которые прицеплены к кожаному ремню — его я либо надеваю на бедра или талию как ремень, либо перекидываю через плечо — зависит от остальной одежды. Некоторые свитки я использую часто и покупаю новые вновь и вновь, а вот другие могут пылиться месяцами и годами, ожидая подходящего часа.

Так случилось с «Чекушкой Биллом»: этот свиток работает как детектор лжи.

— Вот, — подмигнула я, разворачивая свиток. — Вот так мы сейчас проверим тебя на искренность, Талвани.

Тилвас закатил глаза, но согласился с такой мерой.

— Развлекайся, — щедро предложил он и вытянул правую руку вперед запястьем вверх.

Мокки протянул мне одну из отмычек с острым наконечником, и я, не мудрствуя лукаво, полоснула ей по запястью артефактора.

Талвани даже не дернулся. Положив пальцы на ранку, я начала шепотом зачитывать магический текст из свитка. Сообразно этому буквы на пергаменте зажигались и тухли. Люди за соседними столиками косились на нас, но, в принципе, прилюдное применение магии не казалось чем-то сверхстранным. Тем более, других посетителей мгновенно успокаивала равнодушная рожа Мокки Бакоа, который сидел на стуле на скрещенными ногами и расслабленно прихлебывал сливовое вино, пока мы с Талвани баловались колдовством.

— Скажи: «Я клянусь, что не знаю, кто заказал мое убийство. И я клянусь, что я не в сговоре с ассасинами: то, что они послали нас в тот же замок, в который направлялся я — совпадение, которое я не мог предсказать. Я клянусь, что не замышляю зла против Джеремии Барк и Мокки Бакоа».