Тут же перед глазами у него прокрутился почти готовый сюжеткороткометражного фильма. Он представил, как классно можно снять порноролик натему психушки, и самодовольно усмехнулся. Ему нравилось чувствовать себяпрофессионалом.

Мысленно смонтировав ролик, подобрав музыку, он немногопофантазировал на тему шантажа. Соблазнить строгую докторшу, трахнуть её прямов кабинете при скрытой камере и потом увидеть выражение её лица, когда онаузнает, что кассета будет показана её коллегам, мужу, детям и даже её больным.Впрочем, что с неё возьмёшь? Получает мало, и муж вряд ли олигарх.

Марк рассмеялся про себя, но как-то вяло, без энтузиазма.Какой уж тут энтузиазм, когда загнали на свалку, в гущу человеческих отходов?Хотя, конечно, это он сам себя загнал. Спрятался. И, надо сказать, придумалвесьма оригинальный способ.

— Эй, малахольный, ты чего завтракать не идёшь?

Визгливый бабий голос прозвучал у самого уха. Марк опятьлёг, отвернулся к стене. Нянька трясла его за плечо. Он решил не отвечать. Психон или нет, в самом деле? Псих имеет полное моральное право молчать и говорить,когда ему хочется, а не когда от него этого ждут.

* * *

Дима Соловьёв ненавидел секционный зал и каждый раз,отправляясь к судебным медикам, с трудом преодолевал желание выпить. Выпивал онобязательно, однако не до, а после. За упокой чьей-нибудь души. Плоскаямаленькая фляга с коньяком лежала во внутреннем кармане куртки.

В старом здании медицинского института морг был старый,столы не цинковые, а мраморные. Школа, в которой учился Дима, находилась всоседнем переулке. В пятом классе единственный второгодник, легенда и бедашколы Петька Чувилин потащил после уроков самую красивую и тихую девочку вклассе Олю Луганскую за руку по проходнякам, таинственно повторяя: «Чегопокажу, чего покажу!» Дима, конечно, побежал следом. Оля нравилась Чувилину, ноДиме она нравилась ещё больше. С первого класса.

Был май, очень жаркий. Здоровяк Петька взмок и шумно пыхтел.Ранцы хлопали по спинам. Солнце слепило. Они пролезли через дыру в заборе иоказались в незнакомом асфальтовом дворе. Перед ними высилось мрачное старинноездание из тёмно-красного кирпича.

«А теперь закройте глаза!» — сказал Петька. Взял их обоих заруки и повёл дальше вслепую.

Сначала они услышали песню в исполнении Кристалинской «Натебе сошёлся клином белый свет». Потом смех и весёлые голоса. Петька остановилих и завопил: «Сюрприз!»

Они не сразу поняли, в чём дело. Они стояли у широкогополуподвального окна. Окно было раскрыто настежь. Внутри огромный зал,кафельные стены, в глубине стеклянные шкафы с большими склянками, заполненнымижидкостью, и там, в этой жидкости, плавало нечто непонятное, но кошмарное.Прямо под окном стол. На столе — голый человеке распоротым животом. У его ногдва парня в зелёных халатах ели бублики с маком и запивали молоком изтреугольного пакета. Рядом девушка, тоже в зелёном халате, красила ногтивишнёвым лаком и подпевала Кристалинской: «Я могла бы, только гордость недаёт». Жёлтая «Спидола» стояла на широком мраморном подоконнике. Петька держалДиму и Олю за затылки своими огромными ручищами и ржал.

— Ну что, ребятки, охота посмотреть? Заходите, не бойтесь! —крикнул им один из парней.

Они одновременно вывернулись из-под Петькиных лап и рванулипрочь, не разбирая пути. Сами не зная как, отыскали дырку в заборе. Оля упала,разбила коленку. Дима нашёл для неё лист подорожника и вымыл его газировкой изавтомата.

Трупы на столах долго ему снились. Кроме мужчины, там былаженщина, очень толстая. Из её ног торчали какие-то провода. Иглы были воткнутыпрямо в кожу. Оля потом рассказала, что вообще не могла спать, хотя должна былареагировать спокойней. У неё мама врач, сама она собиралась стать врачом, изначит, ей придётся работать в анатомичке, резать трупы, как тем ребятам взелёных халатах.

* * *

Въезжая на стоянку перед зданием института, следовательСоловьёв в сотый раз, наверное, вспомнил ту историю. Прошло больше четвертивека, столько всего страшного пришлось видеть ему, а все мерещатся детскиекошмары.

В машине, на волне «Радио ретро», пела Кристалинская:«Сколько зим, ты тихо скажешь, сколько лет…»

Петька Чувилин уехал в Америку. Говорят, преуспевает,владеет несколькими ресторанами в Майами. Оля Луганская стала Филипповой ОльгойЮрьевной, врачом-психиатром, доктором медицинских наук. У неё двое детей,Андрюша и Катя, замечательный муж Александр Осипович, историк. А что касаетсяДимы, то у него вообще все отлично. Старший следователь по особо важным делам,Соловьёв Дмитрий Владимирович. Дважды разведён. Сын Костик семнадцати лет, вэтом году оканчивает школу, собирается поступать в университет на юрфак. Живётс мамой и отчимом. К отцу приезжает на выходные и на каникулы. Что ещё? Естьблизкая подруга, Любовь Петровна. Любочка. Эксперт-графолог. Красивая, умная.Двадцать восемь лет. Отлично готовит. Роман тянется уже четвёртый год, пора быузаконить отношения.

— Женись, — сказала Оля, когда они виделись в последний раз.Сидели в кафе на Неглинной, пили её любимый «Токай». — Женись на Любочке. Онатакая славная.

«И ты мне ещё даёшь советы? А знаешь ли ты, что вся мояжизнь пошла кувырком из-за тебя?»

Он, конечно, не сказал этого вслух. Зачем?

«Я могла бы побежать за поворот».

Сейчас опять вошли в моду песенки шестидесятых, простые ичистые. Не то что нынешний шальной коммерческий ширпотреб, мёртвая «фанера», нимелодий, ни текстов, ни лиц человеческих.

— Димка, да ведь это старость, — сказала Оля в ту ихпоследнюю встречу.

Он поделился с ней, что время стало нестись в никуда, сдикой скоростью, что, кроме работы, уже ничего не интересно и трогает тольковсе прошлое — песни, фильмы, книги. А настоящее раздражает и кажется чужим,холодным.

— Не застревай в прошлом, — посоветовала Оля, — ещё немного,и ты станешь старым нудным брюзгой.

— Уже стал. Смотри, я седой совершенно.

— Тебе идёт. И вообще, прекрати говорить о старости. Мы стобой ровесники, между прочим.

— Ты совсем не выглядишь на свой возраст, Оленька.

— Ага. Я моложавая старушка. Ладно, Димка. Хватит ныть. Вон,Гущенко Кириллу Петровичу под шестьдесят, а смотри, какой мощный интеллект,сколько энергии.

— Да уж, прямо генератор. Батарейки продолжают работать,работать, работать…

Оля посмотрела на него грустно и ласково. Они чокнулись,допили «Токай».

* * *

«На тебе сошёлся клином белый свет».