Теперь я дышала часто-часто. Телепатировала Трэвису: «Уйди. Оставь меня». Трэвис не понимал. Ему бы с собственной паникой кое-как справиться.

– Я… я не знаю, – повторил Трэвис. – Когда я на нее смотрю, я ничего не вижу.

– Как это – ничего? – возмутился мистер Джордан. Шагнул к Трэвису, вперил в него строгий взгляд. – Как это ты ничего не видишь, а?

– В смысле… – Трэвис судорожно вздохнул. Лицо из просто багрового стало пятнисто-багровым. – В смысле, она не… я ее не вижу. Ее для меня нет. Не существует. Она – пустое место, вот.

В первый миг я чуть не захлебнулась собственным гневом. Во второй – вся обмякла. Пустое место. Ну конечно. Внутри образовался вакуум, глаза защипало от слез. Но я не дала слезам пролиться.

Победный возглас мистера Джордана донесся до меня как из другой реальности, дошел до моего слуха искаженным, ослабел по пути. За возгласом последовал хлопок в ладоши. Будто сквозь туман я видела, как мистер Джордан двинулся ко мне, явно намереваясь и от меня добиться откровения в адрес Трэвиса, явно желая и моего активного участия в идиотском эксперименте.

Преподавательский энтузиазм напоролся на мое каменное лицо.

А потом я вернулась на свое место. Подхватила рюкзак с пола (все движения были словно в замедленном кино) и пошла прямо к двери. Казалось, я разом лишилась и зрения, и слуха. Наверно, так себя чувствуешь, пробираясь сквозь плотный туман. Меня в очередной раз ткнули носом: у, какая ты слабачка!

Могла бы уже и привыкнуть. Выработать защитные механизмы. Нарастить кожу потолще.

Я шла наугад. Просто должна была двигаться. Прочь из этого здания; скорее, пока не разревелась перед всеми, пока не обругала мистера Джордана, пока меня не исключили.

Все еще плохо соображая, я нащупала дверную ручку, вырвалась из класса, миновала коридор. Лишь потом поняла – иду домой. Мне так нужно. Я должна привести чувства в порядок – а это возможно только вне школьных стен. Я пересекла школьный двор, проскочила парковку. Еще шаг – и окажусь за пределами кампуса. И вдруг меня схватили за локоть.

– Ну ты и шустрая!

Я резко обернулась.

Оушен вцепился мне в предплечье. Его глаза выражали нечто вроде страха, а может, тревоги.

– А я тебя зову, зову. Ты что, не слышала, Ширин?

Подозреваю, взгляд у меня был как у помешанной. Какого черта этот Оушен путается под ногами? Чего добивается?

– Извини, – начала я и запнулась. Оушен все еще касался меня. Я сделала нетвердый шаг назад. – Просто задумалась.

– Есть над чем, – вздохнул Оушен. – Скотина этот Джордан. Полный дебил.

Глаза сами собой округлились. Стало еще более неловко.

– Откуда ты узнал про мистера Джордана?

Настала очередь Оушена таращиться. Он словно соображал – может, у меня юмор такой?

– Я же все видел. Я его занятия посещаю. Одновременно с тобой.

Мой изумленный взгляд. Конфуз Оушена.

– А ты не замечала? Нет, правда?

Оушен невесело рассмеялся. Тряхнул головой.

– С ума сойти.

Вот тут он в точку попал. Многовато событий, многовато открытий.

– Ты недавно перевелся? Или был с самого начала?

Оушен, кажется, устал выражать мимикой изумление.

– Ой, извини, – зачастила я. – Не подумай: я тебе не в обиду. Просто… просто я обычно ни на кого не смотрю.

– Да, я в курсе.

Он хохотнул. Я приподняла бровь.

– Ладно, проехали. Как ты сама? Терпимо? В голове не укладывается, что Джордан до такого додумался.

– И у меня тоже. – Я не решалась встретить его взгляд. – Трэвиса жалко.

Оушен фыркнул.

– Ничего, выживет.

– Надеюсь.

– Значит, ты в порядке, да, Ширин? И мне необязательно дубасить Трэвиса?

Изумленная до крайности, я подняла взгляд. Когда только Оушен успел? Когда в моего личного рыцаря превратился?

А я? Когда я успела стать для него девчонкой, которой предлагают подобные услуги – поколотить обидчика, защитить честь? Мы с Оушеном разговаривали только по делу, и то с максимальной лаконичностью. На прошлой неделе он вообще практически рта не раскрывал. Внезапно Оушен оказался для меня совершенной загадкой.

– Со мной порядок, – произнесла я.

Конечно, дела обстояли совсем не так, но ничего удачнее я не придумала. Я просто хотела уйти. Не отдавая себе в этом отчета, я высказала свое намерение и спохватилась, лишь когда Оушен сказал:

– Отличная мысль. Действительно, пойдем-ка отсюда.

– Что? – невольно я рассмеялась. – Ты не шутишь?

– Ты же сама решила удрать, разве нет?

– Ну, допустим.

– Значит, и я с тобой.

– Ты не обязан.

– Конечно, не обязан. Но хочу. Достаточно веская причина, как думаешь?

Он стоял передо мной такой идеальный: каштановые волосы, мягкий синий свитер и темные джинсы. И ослепительно-белые кроссовки. Стоял и щурился на мой изумленный взгляд, на холодное осеннее солнце. Ждал ответа. Устал щуриться, вынул из кармана и надел темные очки. Очень, к слову, стильные. Очень удачно дополнившие образ.

– Да, – тихо проговорила я.

И мы пошли в блинную сети «Айхоп».

Она располагалась рядом со школой. Казалось, уж там-то, в дешевом фастфуде, никаких подвохов не таится. Но вот мы заняли отдельную кабинку, уселись друг против друга – и я здорово струхнула. Что я делаю? Что мы делаем?

Надо о чем-то говорить. О чем? Пока я тщетно напрягала мозг, Оушен сообразил, что темные очки все еще на нем, ойкнул и снял их.

Ну снял и снял. Что особенного? Обычный жест, без театральности. Земля вращения не прекратила, птицы продолжали чирикать. И в глаза Оушену я уже смотрела. Раньше. Только вдруг вышло: да, смотрела, но толком не видела. Теперь я оторваться от них не могла и от лица в целом. Броню мою проткнули у самого сердца, и трещина увеличивалась с каждой секундой.

Удивительно красивые глаза у этого Оушена.

Синева странным образом смешалась в них с коричневыми крапинками, и невнимательному наблюдателю – каковым я была до сих пор – глаза казались просто серыми. Может, я не замечала нюансов потому, что сам Оушен раньше так не смотрел. С такой прямотой. С такой улыбкой. Он улыбался только мне. Никому и ничему больше. Впервые я видела его настоящую улыбку. Все прежние были какими угодно – смущенными, кислыми, виноватыми, – но сейчас, в замызганной донельзя кабинке, Оушен улыбался мне, словно праздновал победу.

– Ты чего? – наконец спросил он.