Я направляюсь к Конору.

– Ну что. Очевидно, кого ты выберешь?

– Чувак. Та девушка… – Он качает головой. – Мне в жизни так крышу не срывало.

– Ну да, она суперпрофи, – закатываю глаза я.

Он подталкивает меня локтем.

– Эй, я видел, как ты разговаривал с ее подругой. Что с ней такое? Она выглядела немного… сердитой.

– Нет, она классная. Мы с ней вместе ходим на театральное искусство.

– Серьезно? Я даже не знал, что они учатся в нашей школе, пока Люси не упомянула. Почему мы никогда их не видели?

– Я скажу тебе почему. – Мэтт с ехидной ухмылкой появляется рядом с Конором. Все мое тело напрягается. – Они перешли из Картера в прошлом семестре.

Мое лицо вспыхивает. Этот разговор может продолжиться только в одну сторону: я еще раз услышу какой-нибудь дурацкий комментарий о маме.

Конор стреляет в Мэтта злобным взглядом, но тот, как обычно, не боится.

– Неловко, да, Зак?

Я пожимаю плечами; надо притвориться, будто мне все равно.

– Неа. С чего бы? Все хорошо. – Внутренности скручивает, я знаю, что ничего не хорошо. Совсем не хорошо.

– Да неужели? – Мэтт ухмыляется. – Ну тогда, как насчет этого: ты знаешь, с кем разговаривал?

Ненавижу уступать Мэтту, поэтому пожимаю плечами.

– Да, ее зовут Мэй. Мы вместе ходим на театральное. Она сказала, что училась в Картере. – Полная ложь, но для такой акулы, как Мэтт, слабость пахнет кровью. И он уже кружит рядом.

– Сомневаюсь, – фыркает он.

– Чего вдруг? Да, сказала. Это ж не секрет, не так ли? – зыркаю на него.

Он издает смешок.

– Наверное, нет, но ставлю что угодно, она эту тему в беседе не поднимает. – Я молчу, ожидая последнего слова. У Мэтта всегда в запасе есть еще одно слово, которое может упасть мне на голову и раздробить ее на миллион осколков. Он продолжает: – Она случайно не назвала тебе свою фамилию? Или имя ее брата?

Яма в моем животе становится шире с каждым словом, которое покидает его рот.

– Нет, – бормочу я.

– Да уж вряд ли. – Он фыркает. – Эта девушка – Мэй Макгинти. Полагаю, ты слышал о ее брате? Джордане Макгинти? Супергениальный парень, погиб в перестрелке. Получил отличную оценку на тесте для приема в высшие заведения или чего-то там. Уж твоя мама точно знает, кто он. Может, тебе спросить ее?

Что-то с силой врезается мне в грудь.

Твою мать, как больно.

– Эй! Чувак. Оставь его в покое. – Конор наконец-то ввязывается в этот мучительный разговор, но уже слишком поздно. Ущерб нанесен. – Вот ты придурок. Серьезно, просто убирайся отсюда. – Конор напирает на Мэтта, а я, как обычно, стою как столб.

Мэтт фыркает и с поднятыми руками отступает от Конора.

– Да ладно. Вы, ребята, такие зануды. Я все равно должен бежать. – Он машет Розе, которая все еще сидит на грязном диване в углу и играет на своем телефоне. Она поднимает голову, видит, как мы толпимся в центре комнаты, и корчит гримасу. Затем встает и забрасывает сумку на плечо.

Мэтт подходит к ней, целует в щеку. Долбаный социопат. В мгновение ока перекинулся из конченого ублюдка в милого, заботливого парня.

Роза слегка отстраняется, всего на секунду, но затем он обнимает ее за плечи, и она расслабляется. Что-то шепчет ему на ухо, и Мэтт закатывает глаза, но кивает. Когда они проходят мимо нас с Конором, Мэтт бормочет: «Увидимся, ребята», как будто не разрушил мой мир пять секунд назад.

Конор кладет руку мне на плечо.

– Чувак. Он козел. Жаль, что такой хороший гитарист, а то я выкинул бы его из группы тут же. Ты в порядке?

Я киваю, пытаясь стряхнуть с себя грязь Мэтта и информацию, которую он на меня вывалил.

– Ага. В порядке. Фигня.

– Ты же знаешь, что ты – не твоя мама, верно? – На этот раз Конор говорит серьезно. – Та девушка, она поймет.

Я качаю головой.

– Нет. Бьюсь об заклад, не поймет. В любом случае это не имеет значения. Если вы, ребята, решите, что Люси – подходящий человек для группы, я не стану мешать. После сегодняшнего вечера у меня больше нет желания снова появляться на публике.

– Да ладно, брось. Не давай Мэтту тебя сломать. Сам знаешь, он любит тебя злить.

– Не понимаю, чего ему от меня надо.

– Завидует, наверное, – пожимает плечами Конор.

Я фыркаю.

– Чему именно? Моей потрясающей семейной ситуации? Моим поклонникам? – Обвожу рукой пустую комнату.

Конор ухмыляется.

– Нет, мужик. Еще с восьмого класса он все пытается протиснуться между тобой и мной. С Розой у него уже получилось… – Он замолкает, когда видит мое выражение лица.

– Да пусть забирает ее, – бормочу себе под нос, словно мне все равно. Потому что так и есть – в основном.

Конор вздыхает.

– Что меня занимает во всем этом, так это то, что никто не помнит прежние дела твоей мамы. Например, как она вмешалась, когда мой отец попался на вождении в нетрезвом виде и мог загреметь в тюрьму. Твоя мать спасла меня от попадания в приемную семью. – Он плотно сжимает губы. – Неправильно, что никто не помнит эти вещи.

– Брось. Она вмешалась только потому, что я ее заставил, – протестую я. – Странно, что она вообще соизволила время потратить…

Конор обжигает меня сердитым взглядом.

– Я в курсе, что вы с ней на ножах, но хоть раз оставь ее в покое, ладно?

– Да пожалуйста, – отворачиваюсь от него и продолжаю собирать свой хлам, как послушный мальчик.

Когда мы покидаем комнату, Конор пытается убедить меня, что у нас с Мэй все будет хорошо, но я знаю, что этого не произойдет. Никогда.

Две ночи после прослушивания Люси меня преследуют ночные кошмары. Те кошмары, которые выписанные прошлой осенью таблетки по идее должны гасить. Я уверена, что причина тому – толстый конверт, что ждал меня в почтовом ящике, когда я вернулась домой в понедельник вечером, и который я сунула рядом с последним в недра шкафа. Никогда не получала два письма подряд. Обычно между ними проходят недели, и у меня остается достаточно времени, чтобы расслабиться.

Давно у меня не случалось таких снов, когда я просыпаюсь, дрожа, тяжело дыша, вся в поту, на грани крика, а лицо Дэвида все еще висит перед глазами.

Сразу после стрельбы они были у меня каждую ночь – сны о том, как я прячусь в ту кладовку, о звуках, которые доносятся из соседней комнаты, о том, что Джордан все еще там; у меня сводило руки, которыми я обхватывала ноги, горло саднило от крика, а потом раздавался грохот, и я резко садилась на кровати.