Хорошо, когда вождю удается держать в узде такого задиру,покуда сам не наберется ума. Бывает же всякий раз по-разному, смотря какраспорядится судьба.

От словоохотливых гридней о поединке прослышала вся Ладога.И на следующий день множество народу стекло на высокий берег Мутной, во двордетинца, в кольцо бревенчатых стен. И хоть Ратшу-оборотня по-прежнему жаловалинемногие, ныне, как и тогда, на рабском торгу, будут ладожане одной рукою наего стороне. И те, кто втайне оплакивал удалого Вадима, и принявшие в своёсердце князя-варяга. Всех сразу обидел молодой гёт, и волей-неволей придетсяРатше постоять сразу за всех. Уж так оно выходило.

Воевода Ждан Твердятич сидел на низком крылечке, наразостланном ковре. Подле него поместилась же-на-бодричанка, пригожая, в дочкигодящаяся сивобородому мужу. А за спиной воеводы, сосредоточенный и гордый,стоял с копьём Святобор, стройный беленький отрок, Всеславе ровесник. Воеводанегромко беседовал с Эймундом. У Эймунда седые волосы вились красивыми крупнымикольцами, спадали из-под ремешка на широкие плечи. Эймунд глядел невесело: ненравилось ему, что словене уже загодя косо посматривали на гётов, а гёты – насловен… Не затем они остались здесь зимовать, чтобы в самом начале искоренитьдаже ту шаткую дружбу, которая им здесь доставалась!

Поединщики молча подошли каждый к своему вождю, сложилиназемь пояса с мечами, а после и рубашки. Стащили с ног сапоги, с тем чтобы всевидели – ни один не припрятал за голенищем ножа… Земля, крепко схваченнаяночным заморозком, уколола босые ступни.

Молодые девчонки по сторонам подметенного круга щелкали белымизубами вкусные лесные орехи, подталкивали друг дружку локотками, обсуждая, ктобыл красивее – Хакон или Ратша. Умудренные боевым опытом парни сокрушалитвердые скорлупки в загорелых жилистых кулаках, угощали девчонок ядрышками иобъясняли им, что дело не в красоте. Хотя красота для воина, конечно, тоже непоследнее дело.

Ратша стоял неподвижно, хмурился. Всё это лето он провел вброне, в ратном походе, и был белокож. На груди у него багровели два длинныхрубца от свейских мечей. Рубцы эти рассказывали знающему взгляду о великомискусстве и мужестве воина: многие учатся принимать телом безобидный обмотанныйклинок, да многие ли на это решаются в смертном бою?

А по левому плечу, глубоко вдавленный в живую белую плоть,бежал стремительный волк. Давний знак, наложенный, ещё когда Ратшу-мальчикапринимали к себе в мужской дом мужи его рода. Век не видать оружия тому, ктоиспугается горячего железа или, того хуже, заплачет от боли! Где жил тот род,Ратша никому не рассказывал. Люди же думали, что знак был неспроста. А нерождались ли в том роду все оборотнями вроде него?..

Хакон с удовольствием разминал руки, красуясь передпригожими ладожанками. Он-то с весны сидел у весла, подставлял себя солнышку.Оно и выкрасило его сильное тело в цвет спелой луковой шелухи. Не было на нёмуродливых шрамов – под чистой гладкой кожей перекатывались твердые бугры.

Вот сошлись!.. Приглядываться, разговоры разговаривать нестали: сразу сгребли один другого за плечи и долго стояли так, будто обнявшись,чуть покачиваясь и неспешно разведывая живущую в сопернике силу…

Пелко вытягивал шею, разглядывая боровшихся, и всей душоюжелал Ратше поражения и срама. Пусть-ка поднатужится молодой гёт и переломаетему все косточки, разорвет жилы, вывернет суставы! И да поможет ему в томсуровый Туони-бог, уводящий людей за чёрные реки, в бессолнечные края! Пусть-капережмет Хакон Ратше всё нутро, пусть закричит Ратша страшным криком в егоцепких руках, пусть польется у него по светлым усам густая смертельная кровь!

Так мечтал мстительный корел, призывая в помощники злобногоЛемпо и доброго Тапио, могущественного хозяина лесов, и даже самого небесногоСтарика, хоть бы уж этот Хакон с острова Вуоя расплатился с Ратшей, раз ему,Пелко, всё никак не было удачи!

Потом он разглядел в толпе Всеславу… Она стояла неподвижно,сомкнув белые пальцы, и, конечно, болела сердцем о женихе. И странное дело – насей раз Пелко позабыл на неё обидеться за то, что на уме у неё снова был Ратша,а не отец. Поняв, он сам этому удивился, но удивился запоздало, начав уже протискиватьсяк ней между плотно сгрудившимися людьми. А путь к Всеславе неожиданно оказалсяопасным и трудным: парни досадливо пихали его, девки щипали в сердцах – вотведь ещё растопыра, выбрал же времечко перебираться с места на место! Бой безоружия редко затягивается надолго, чуть моргнешь – как раз всё и пропустишь.Сейчас кто-нибудь из двоих поймает соперника одному ему известной уловкой и смаху грянет о землю, утоптанную и подмороженную до твердости дубовой доски!Либо так скрутит его, что тот, не вынеся муки, сам взмолится о пощаде. Или невзмолится – и долго будет носить на больном покалеченном теле повязки и лубки…

Хакон первым начал ломать врага по-настоящему. Поддел Ратшупод колено и с силой рванул, едва не опрокинув его навзничь. Но Ратша был начеку:устоял и так отшвырнул гёта, что тот мало не пропахал головой серую пыль.Пальцы Хакона оставили багровые следы у Ратши на плечах. И оба дышали, какпосле долгого бега.

Пелко протолкался наконец к Всеславе и встал у неё заспиной, зорко следя, чтобы никто не обидел названую сестру, ни с умыслом, нислучайно.

Хакон между тем вновь ринулся вперёд и, быстрым окунемнырнув под вытянутые навстречу руки, устремил оба кулака Ратше в живот.

Всеслава вскрикнула и ухватилась за Пелко, прижалась лицом кего груди – только бы не видеть! Пелко её обнял, стал гладить по голове. Сердцеу него то стучало, то останавливалось, и где тут было задуматься, что на егоместе мог оказаться кто угодно другой: Всеслава навряд ли и заметила, что рядомс нею стоял именно он…

А кулаки у Хакона были что надо! Наверняка убил бы Ратшу,если бы попал. Но Ратша-оборотень успел увернуться, и Хакон едва оцарапал еговместо удара – снес кожу с ребер на правом боку. А Ратша мгновенно выгнулся исгреб гёта сзади поперек тела, притиснул его локти к бокам. Ещё миг – ияростным усилием оторвал врага от земли. А его пальцы встретились у Хакона нагруди и соединились там в железный замок.

Тут обмершие ладожане перевели дух, начали разговаривать.Хакон попался в ловушку, но это была ловушка сразу для обоих. Если гётдостаточно крепок и к тому же сумеет не потерять головы, он соберется с силамии разорвет сдавившую петлю, и тогда-то не поздоровится Ратше, у которого,гляди, от натуги уже судорога пошла по лицу…

Хакон извивался придавленным змеем, стремясь то повалитьсловенина, то выскользнуть из западни. Всё без толку! Ратша стоял как врытый,лишь жилистые пальцы медленно переступали по запястьям. Хакон был в тисках, итиски эти сжимались.

Позабывшие об орехах девчонки первыми поняли, что гёту не спастись.Они-то видели, как Ратша этими вот пальцами без великой натуги рвал крепкоекручёное серебро. Уже Хакон начал ловить воздух губами, на шее и на рукахвздулись синие верёвки жил… Он всё ещё не сдавался. Он и не сдастся.