О том, что заблужусь в лабиринтах старого центра и не смогу найти адрес биеннале, я волновалась напрасно. Выставочный зал, в котором оно было организовано, я увидела издалека. Напротив входа стояла машина телевизионщиков. Плюс прожекторы-софиты, журналисты с микрофонами, фотокорреспонденты и красная ковровая дорожка. Не открытие выставки, а прямо-таки Каннский фестиваль. Около входа толпились по-вечернему или почти по-вечернему одетые дамы и джентльмены и улыбались направленным на них камерам. К краю ковровой дорожки подъехал лимузин. Из него выпорхнула худенькая мелированная блондинка. Ослепительно улыбнулась и помахала рукой. Камеры и фотоаппараты сразу же переадресовали ей все свое внимание. Должно быть, местная знаменитость. А может быть, и международная. Я запаниковала. Перестараться при выборе одежды для мероприятия зачастую страшнее, чем недостараться. Но сегодня – это явно не мой случай. Там такие дивы дивные! И вот появляюсь я в лучах софитов. В удобненьких сандалиях полуортопедического вида и с почти полным отсутствием макияжа на лице. Еще и без лимузина. Сиротка Марыся на празднике богатых и знаменитых. Моя шелковая блузка и черные капри, в принципе, ничего. Но с аксессуарами нужно срочно что-то решать. И с макияжем. Потому что в таком виде там появляться нельзя. Я вернулась обратно на rua do Carmo. Анна Салазар! Нет, не собственной персоной, а ее бутик. Знаменитая португальская дизайнер с диктаторской фамилией меня не подвела. Шикарные ажурные босоножки на высоченных каблуках. И как раз мой размер. В принципе, у меня нет особых пунктиков насчет обуви. В отношении туфель я нахожусь ровно посередине между Кэрри Брэдшоу и соседкой тетей Дашей, которая погодой интересуется гораздо больше, чем модой, и всем моделям предпочитает удобные ботинки на прочной танкетке модели «прощай молодость». Но тут такой случай, что придется разориться на непрактично-высококаблучные «хрустальные туфельки». Там же я купила массивный браслет из кучи хитроумно переплетенных между собой ремешков в тон босоножкам. С семидесятипроцентной скидкой. Хотя он такой классный, что я его и с тридцатипроцентной скидкой схватила бы не задумываясь. Через дорогу от бутика Анны Салазар расположился Perfumes & Companhia. Когда я несколько дней назад бродила по этому магазину косметики, поджидая Николь и Энтони, мне там, у одного из косметических стендов, настойчиво предлагали сделать бесплатный макияж. Я отказалась, потому что мы собирались на Кошта Капарику, на пляж, и макияж мне был, несложно догадаться, совершенно ни к чему. А сейчас как раз идеальный повод отдаться в руки профессионального визажиста. Да еще и за бесплатно. Я поднялась на эскалаторе на второй этаж этого косметического рая. Тот же визажист, как и несколько дней назад, скучал около своего стенда. Я ведь всегда говорила, что со мной не соскучишься! Вот тому и доказательство.

– Boa noite, предложение о бесплатном макияже все еще действительно?

Я посмотрела в зеркало. Неплохо. Очень даже неплохо. Такой макияж явно не на каждый день, но для сегодняшнего случая подходит идеально. Там же, на глазах у изумленного визажиста, я надела на ноги новые босоножки, спрятав старые в свою, к счастью, не микроскопического размера сумку. Браслет же, наоборот, перекочевал из сумки на мое запястье. Теперь можно появляться в лучах софитов. Пусть и без лимузина. Коробку от новых босоножек я засунула в мусорную корзину около выхода из магазина.

Когда я вернулась к зданию выставочного зала, массмедийное оживление у входа уже сошло на нет, так что, к моему счастью, обошлось без софитов. Я показала пригласительный билет охраннику, одетому с элегантной тщательностью банковского работника, и прошла в широкий вестибюль.

В просторном помещении выставочного зала было многолюдно. Гости биеннале стояли по большей части группками и оживленно общались. Вокруг фланировали официанты с подносами. Шампанское, минеральная вода и малюсенькие канапе. Не из-за жажды, а скорее чтобы занять руки, я взяла с подноса проходящего мимо официанта фужер с минералкой. В детстве я играла со своими куклами-принцессами и на полном серьезе мечтала о балах. А когда выросла и в мою жизнь вошли эти самые балы (правда, по большей части в форме презентаций и корпоративов), то обнаружила, что это не совсем то, о чем я мечтала. Вот и сейчас я почему-то чувствую себя напряженно среди этих расслабленных людей, которые, похоже, на полном серьезе получают удовольствие от изысканной обстановки и своих куртуазных разговоров. Эх, Николь бы сюда! Она бы уже наверняка вела светскую беседу с какими-нибудь атташе, не забывая при этом пиарить свой проект и доставать из клатча визитки. Для меня же mingle – умение тусоваться, вращаться в обществе – не утилитарный навык, а искусство. Которым владею я не ахти как. Легко вести светскую беседу, когда ты уже в группе. Но вот влиться в нее элегантно-ненавязчиво, да еще и чтобы этому все были рады, – тут нужно быть виртуозом светской жизни. Мастером этого спорта. А еще лучше – многократным чемпионом. Подойти к кому-нибудь первой и заговорить? Руководствуясь крылатым изречением «Никогда не думайте о том, что о вас подумают люди, – они слишком озабочены тем, что подумаете о них вы». В теории – легко. А на практике я продолжала стоять около картины с двумя черными закорючками на фоне сиреневого треугольника, держа в руке вместо спасительной соломинки фужер с минералкой. Поэтому когда я увидела Педру, то не будет преувеличением сказать, что очень обрадовалась. Завидев меня, он широко улыбнулся и поприветствовал как старую знакомую. Щека к щеке – щека к щеке.

– Как выставка, нравится? – спросил он меня.

– Да, конечно. Спасибо за приглашение!

– De nada.

Как же мне нравится это португальское «де нада»! И на слух почти русское «не надо», и по смысловому значению в данном контексте тоже очень рядом. Что вы, что вы, не надо благодарностей!

– Интересная картина, – добавил Педру, взглянув на сиреневый треугольник.

– Да, наверное. Напоминает позднего Малевича.

– Позднего?

– Ранний Малевич – это импрессионизм.

– Ну да, конечно, как я мог это забыть! – с немного преувеличенным оживлением воскликнул Педру.

Судя по расслабленной непринужденности нашей болтовни, мы с сеньором Перейра (так Изаура величает Педру) наверняка перешли на «tu». В смысле на «ты». Ну а вообще португальский язык очень вежливый. И очень формальный. Помимо обращения на «ты» в нем есть «voce», занимающее промежуточное место между «ты» и «вы». И даже его отдельная множественная форма. А на «вы» португальцы обращаются друг к другу в третьем лице. Что просто-таки сносит мой мозг набекрень. Потому что есть в этом определенная грамматическая эквилибристика – подставлять к обращению на «вы» форму глагола, соответствующую местоимениям «он» или «она».

Мы подробно обсудили концептуальный треугольник в частности и выставку в целом. За это время к нам несколько раз успели подойти знакомые Педру, которых у него, как оказалось, почти половина выставочного зала. Смотрели они на меня, когда Педру меня представлял, со смесью вежливого интереса и любопытства. Но было видно, что на самом деле интересна им не я, а исключительно Педру. Моя же ценность заключается только в том, что я с ним знакома. Теперь вот, наверное, ломают голову, насколько близко я с ним знакома. Ну и пусть себе ломают! Мне-то какое до этого дело?