Марк плотно позавтракал жареным ягненком со сладким перцем, луком и рисом. Потом он вел утренний прием просителей: как обычно, ходатайствовали о должностях, званиях, наградах. Одни хотели наказать обидчиков, другие умоляли помиловать осужденных преступников. Квестор Фульвий просил землю, чтобы строить виллу для сына. Легат Сервий добивался перевода из провинции в Рим. Полномочия префекта преторианцев выходили далеко за пределы чисто воинских дел. Его власть почти не уступала власти префекта Рима. Даже превышала ее, поскольку подкреплялась мечами и копьями императорской гвардии.

Ближе к обеду Марк Златокудрый покинул приемный покой и прошел в глубину сада, где среди деревьев и зарослей кустарника, над самым обрывом стоял, укрытый от нескромных взглядов, небольшой, но удобный домик, в котором он любил проводить свободное время. На этот раз он прошел в свой кабинет – небольшой, но уютный, с видом на веранду и заросли колючего кустарника. Достал из потайного ящика пергаментный свиток, сел за стол и принялся рассматривать план какого-то помещения. Острым клинком небольшого кинжала он водил по линиям чертежа, иногда о чем-то задумывался и двигал импровизированную указку дальше.

Солнечные часы на мраморном постаменте показывали два часа пополудни, когда на пороге кабинета появился Яир.

– К вам Александр и Клодий, хозяин! – доложил он, ударив кулаком по груди.

За истекшие годы мальчишка отъелся и превратился в крепкого молодого человека с широко развернутыми плечами. Копна рыжих волос все так же горела на узкой голове, но он уже не позволял себе дерзких выходок, которыми отличался ранее. Только угрюмый взгляд из-под густых бровей остался тем же, что и раньше. Если хорошо присмотреться, то в нем можно было прочитать затаенную угрозу. Но Марк не заглядывал в глаза рабов.

– Проведи их сюда, – приказал он. – И пусть стража станет вокруг дома, чтобы мышь не могла проскользнуть!

Поклонившись, Яир исчез. Почти сразу, стуча каблуками тяжелых сандалий, в комнату вошли двое сильных мужчин лет тридцати пяти. На них были просторные коричневые накидки, схваченные пряжкой под горлом, на левом боку у каждого они топорщились, и не из-за небрежности портного – там скрывались мечи. Но распознать это мог только опытный взгляд, для большинства горожан мужчины казались ремесленниками или торговцами, если у тех бывают такие прямые спины и широкие плечи. Хотя любой преторианец без труда узнал бы трибунов[19]первой и третьей когорты императорской гвардии.

Вошедшие приветствовали своего начальника и почтительно вытянулись напротив, но Марк встал, обнял каждого и проводил к столу.

– Как настроение воинов? – спросил он.

Александр улыбнулся уголками губ.

– Никто не жалуется на то, что мы не участвуем в боях и вообще не покидаем Рима. Но большинство соскучились по активным действиям.

– Да, гвардия давно себя не проявляла, – согласился Клодий. – К тому же многие недовольны жалованьем – уже пять лет оно не растет, а жизнь дорожает.

– Тем лучше! – кивнул Марк. – А что со второй когортой?

– Герпиния назначал еще Крадок, и он верен ему. Но никто не разделяет Крадока и Марка Златокудрого. Поэтому он поддержит все твои действия, думая, что их санкционировал твой тесть.

– Хорошо, – еще раз кивнул Марк и перевернул план императорского дворца. Трибуны подошли ближе и стали всматриваться в тонкие четкие линии чертежей.

– Ты, Александр, выставляешь две манипулы[20]с полным вооружением вокруг дворца, перекрывая все входы и выходы вот здесь и здесь, – Марк показал острием кинжала. – Третья манипула контролирует подходы к дворцу, четвертая – остается в резерве на случай бунта черни или выступления легионов.

Командир первой когорты наклонил голову и прижал кулак к груди.

– Ты, Клодий, сменяешь караулы внутренней стражи, расставляя везде проверенных людей. Я и ты во главе десятка смелых и очень преданных гвардейцев проникаем в покои Веспасиана, и…

Марк посмотрел прямо в глаза трибуну третьей когорты. Тот молча опустил веки.

– Твои манипулы выстраивают второе кольцо охраны и поддерживают Александра в случае осложнений, – продолжил командир преторианцев. – Когда главное дело будет сделано, когорты провозглашают нового императора…

– Марка Златокудрого, – уточнил Клодий.

* * *

– Это красивое кольцо, – произнесла Габриэла, рассматривая снятый Марком перстень. – Оно завораживает и притягивает, снимает тревогу…

– Это ты красивая, – сказал Марк, поглаживая нежное тело молодой рабыни. Его восхищали маленькие груди, стройные ноги, аккуратные кисти и ступни, миндалевидные карие глаза. – О чем тебе тревожиться?

Варения отправилась в город за покупками, и они лежали обнаженными в уединенном домике хозяина.

– Не знаю. Меня мучают плохие предчувствия… Ты же обещал дать мне свободу…

Он поморщился.

– Я не обещал. Просто сказал, что это в моих силах. Но тогда жена догадается обо всем. И неизвестно, чем это все закончится… Потерпи. Надеюсь, скоро такой момент наступит…

– Она смотрит с лютой злобой, – пожаловалась Габриэла. – Боюсь, что я не доживу до этого момента: меня отравят…

В дверь поскребся Яир.

– Хозяйка возвращается, Златокудрый! – напряженным шепотом предупредил он.

Габриэла вздрогнула, как от удара, вскочила, набросила легкую белую тунику, подпоясалась синей лентой. Через секунду о ней напоминал только тонкий запах греческих благовоний.

* * *

Вечером они ужинали на веранде. Подавали запеченного угря, огромных морских раков и жареные щупальца осьминога. Марк много пил, почти не разбавляя вина водой.

– Я купила детям новые красивые туники, а себе браслет с бирюзой, – сообщила Варения, неодобрительно наблюдая, как он осушил очередной бокал. – И выбрала павлинов – пусть живут у нас в саду…

– Пусть, – равнодушно согласился Марк.

– И еще я хочу купить красивых рыбок и выпустить их в бассейн у фонтана. Ты не возражаешь?

– Нисколько, дорогая, – так же равнодушно ответил хозяин.

– Я очень ценю, что ты так доверяешь моим хозяйственным способностям, – улыбнулась Варения. – Кстати, я продала эту наглую рабыню, которая дерзко рассматривала меня…

– Кого?! – насторожился Марк, хотя уже знал ответ. Сердце покатилось куда-то вниз.

Супруга поморщилась.

– Избавь меня от необходимости запоминать имена рабынь! Я знаю только, что ее купил турецкий посланник…

Марка будто ударили кельтской дубинкой по голове. Посланник турецкого султана Исмаил-паша – жирная противная скотина, славился кровожадностью, жестокостью и мерзкими извращениями. В его гареме то и дело умирали рабыни. Это хорошо знали все в Риме.