звёздочками» всегда беседовал ровно, откровенно, по-отечески мудро, шутил, вселял уверенность и бодрость. Простота действовала подкупающе, за что в войсках маршал был беспредельно любим.

— Чем занимаетесь, старший лейтенант? — это ко мне.

— Проводим партийное собрание, товарищ маршал.

— Какой вопрос обсуждаете?

— Принимаем в партию командира эскадрильи младшего лейтенанта Лукашева, товарищ маршал.

— Чем отличился?

— В воздушном бою при атаке «мессера» закрыл своим самолётом бывшего командира эскадрильи, удар принял на себя, остался живым, награждён орденом Красного Знамени.

Иван стоит бледный, руки по швам.

— Так как решите, примете в партию?

— Непременно примем, товарищ маршал.

Маршал подходит к Лукашеву, жмёт руку, говорит:

— Поздравляю со вступлением в партию, старший лейтенант!

Адъютант в блокнот — чирк-чирк, через несколько дней Ивану Лукашеву было присвоено звание «старший лейтенант».

Маршал нам всем:

— До свидания, товарищи, желаю боевых успехов.

Сел в машину и укатил в район полкового КП. В это же время приземлялся на наш аэродром самолёт маршала. Народ говорил, раз был Жуков, значит, быть делу. Бой на Курской дуге грянул 5 июля.

Второй раз я видел маршала Г. К. Жукова в середине июня 1944 года.

Полк базировался под Гомелем. Шифровкой командование полка было извещено, что на наш аэродром прибудут высокие гости. Приказано их дальнейший путь прикрыть нашими истребителями. Начальство распорядилось подготовить для гостей обед. Среди дня с бреющего полёта пошел на посадку самолёт Сикорского. Шестёрка истребителей сопровождения, сделав прощальный круг, ушла на юг. Самолёт зарулил к КП полка. Командование полка вышло встречать высоких гостей.

Из самолёта спустились маршалы Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, генерал армии Н. А. Булганин и сопровождающая «свита». От обеда гости отказались. Поразмявшись минут десять-пятнадцать, они отправились к своему самолёту. Шестёрка наших истребителей под командованием моего бывшего комэска, заместителя командира полка Героя Советского Союза Романенко, готова к вылету.

В воздух взвилась зелёная ракета. Первыми поднялись истребители и «встали в круг» над аэродромом. Взлетел «Сикорский» и на бреющем полете взял направление на север.

24 июня 1944 года началась известная операция «Багратион».

Третий раз мне довелось увидеть маршала Г. К. Жукова после войны на совещании в Уральском военном округе, когда маршал был в опале.

В начале января 1943 года на Юго-Западном фронте очередной точкой базирования нашему полку был определён аэродром близ станицы Тацинский. Немцы использовали его как базовый для доставки боеприпасов и питания окружённой под Сталинградом группировке Паулюса. Однажды ночью, используя метель, группа наших танков прорвалась в тыл противника. Танкисты «прокатились по хвостам» немецких самолётов и вывели из строя свыше сотни. Вся эта техника предстала перед нашими очами. В пассажирских самолётах в качестве общежитий удобно устроились наши техники и механики, а часть планеров с мягкими сиденьями после небольшой реконструкции была приспособлена под туалеты.

В Тацинском нам были вручены погоны, а всем лётчикам-сержантам присвоены офицерские звания. По этому поводу состоялось торжество.

С командиром эскадрильи И. И. Романенко мы квартировали в казацкой хате по соседству с зерновым элеватором. При отступлении немцев элеватор был подожжён. По округе и разносился запах жжёного хлеба. Местное население пополняло запасы продовольствия за счёт элеватора, часть зерна превращалась в самогонку.

Вечером, увидев на наших плечах офицерские погоны, наш хозяин — пожилой казак — аж прослезился и выставил на стол четвертную бутыль мутноватой жидкости. Справив трапезу, хозяева ночевать спустились в подпол, а мы остались в горнице.

Какой-то немец, пролетавший ночью над Тацинской, обронил серию бомб на элеватор, одна из которых упала по соседству с нашей хатой. Хату, видимо, основательно тряхнуло, поэтому обеспокоенный хозяин выскочил проверить, живы ли мы. Оказалось, что живы и помаленьку храпели, недоставало лишь стекол в рамах да в горнице похолодало.

На Тацинском аэродроме мы наблюдали уникальный случай.

На противоположной стороне аэродрома базировался полк штурмовиков ИЛ-2 старой конструкции, без стрелков. Перед вылетом пилот пробовал мотор и проверял тормоза. На хвостовом оперении сидел механик. Неожиданно пилот со стоянки рванул на взлёт, запамятовав о своём механике. Почувствовав ненормальности в поведении самолета на взлёте, летчик обнаружил свою оплошность. А с земли наблюдали сотни пар глаз... Лётчик сумел посадить самолет, не стряхнув своего механика. Всё обошлось благополучно. Механик чуть-чуть обморозил уши, т. к. воздушным потоком была сорвана шапка. А могло быть — «напрасно старушка ждет сына домой».

Весной 1343 года мне было поручено сопровождать наземный эшелон нашего технического состава из Петровска Саратовской области на аэродром Малая Грезнуха под г. Балашов. Войска и техника перемещались в общем направлении к Центральному фронту. Железная дорога была забита воинскими эшелонами впритык. Ехали черепашьими шагами, хотя езды-то там «кот наплакал». Едем, как обычно, в товарном вагоне, двери открыты, наблюдаем природу и окрестности. В углу вагона идёт оживленная беседа. Слышу чей-то голос:

— Была не была, иди попросись...

И вот подходит механик самолёта сержант Поляков, слегка побледнел и будто бы не своим голосом ко мне:

— Товарищ старший лейтенант, разрешите побывать дома, увидеть маму...

На меня одновременно впились несколько пар настороженных глаз из угла.

Я сначала как бы остолбенел. Не имею абсолютно никакого права. Даже если бы имел это право, надо сержанта обеспечить элементарными документом, иначе может «сгореть» как дезертир.

— Деревня-то вон, сразу за бугром. Догоню...

В глазах его слёзы.

Размышляю, просматриваю карту, прикидываю темп продвижения эшелона. О последствиях не рассуждаю, потому что сам не видел маму уже пятый год...

— Разрешаю на сутки, — выдавил я, не узнав своего голоса.

Оказалось, что вещевой мешок был готов, набросали, кто что мог. Сержант Поляков выпрыгнул из вагона и напрямую, то бегом, то шагом, двинулся навстречу своей судьбе. Эшелон двигался медленно, и мы долго сопровождали тоскливыми взглядами сержанта, пока он не скрылся с глаз.

На ближайшей остановке со мной проводил разъяснительную работу уполномоченный контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам»).

Я понимал, что риск большой. Но, думаю, в принятии решения мне помогли набраться смелости сержанты, с которыми мы совсем недавно прошли Юго-Западный фронт, они не могли меня подвести! Вернётся.

На следующий день сержант Поляков... ожидал прибытия нашего эшелона на разъезде Малая Грезнуха. С ним рядом сидела курносая девчонка, а поодаль щипала травку нераспряжённая лошадка.

На Курской дуге сержант Поляков вступил кандидатом в члены ВКП(б).

На Курской дуге в июле 1943 года в нашем полку побывал в гостях поэт А. Т. Твардовский, который прочитал ряд стихов из поэмы о Василии Тёркине.

Перед освобождением г. Орла полк передавался из Центрального фронта в