«В одежде ты тоже хорошо смотришься», — подумала Сим, а вслух произнесла:

— Из этого ничего не выйдет.

Родители дали ей хорошее образование, они искренне желали своей дочери благополучия и счастья в жизни — нельзя их разочаровывать, даже если не пути встретился двухметровый атлетически сложенный красавец, сумевший вскружить Симоне голову.

Джеймс сменил тему разговора:

— Так почему же ты назвалась чужим именем? Я до сих пор не получил объяснения.

Симона не хотела прерывать вступительное слово подруги, но не могла не ответить парню.

— Я не была уверена.

— В чем?

— В том, что когда-нибудь увижу тебя снова.

Диана бросила на молодых людей многозначительный взгляд. Сим схватила блокнот с заметками по программе и начала торопливо записывать за подругой.

— Тише, мы мешаем, — прошептала она.

Тогда Джеймс достал из кармана ручку, написал: «Не замолчу, пока ты не скажешь, почему не рада меня видеть», и положил блокнот на колени соседке. У Симоны мысли стали путаться в голове. Такое невинное движение загорелой мужской руки живо напомнило девушке, как всего лишь неделю назад его руки касались ее обнаженного тела, заключали в крепкие объятия, заставляя забыть все на свете. Заметив, что парень пользуется ручкой «Монблан», Симона раскрыла глаза от изумления. Откуда у простого охранника может быть такая дорогая вещь? Кое-как справившись со своими эмоциями, она написала в ответ: «Поговорим об этом позже, хорошо?»

Мужчина помедлил, потом черкнул: «Идет».

— Не думаю, что это хорошая идея — мне быть твоим сопровождением, — оживленно доказывала Симона час спустя, прислонившись спиной к дверному косяку в крошечной кухне агентства «Прикольные выходные». Джеймс окинул комнату взглядом: как и все нью-йоркские кухни, эта была размером не больше почтовой марки. «Чем ближе, тем лучше», — подумал он, стоя в полуметре от девушки и с наслаждением вдыхая пьянящий аромат ее духов. Этот легкий, свежий запах весенних цветов заставил Джеймса подойти ближе.

— Почему нет?

— Мне кажется, я все уже объяснила.

Обычно, если люди пытались избавиться от его общества (что бывало весьма нечасто), Джеймс не настаивал на продолжении знакомства. Но в этот раз парень просто отказывался верить, что Симона действительно хочет отделаться от него.

— У тебя есть жених?

— Нет! — с отчаянием воскликнула Сим.

— Что, это такое фантастическое предположение? — поинтересовался Джеймс с улыбкой.

— Нет, но, знаешь…

— Ты — красивая женщина.

— Спасибо, но…

— Может, приятель?

— Нет!

— Любовник?

— Нет.

— А я не в счет?

— Ты — не мой любовник.

Джеймс внимательно посмотрел на собеседницу.

— Знаешь, Симона, у меня сложилось иное впечатление.

Несмотря на внешние протесты, девушка смотрела на него так, словно мечтала снова оказаться с парнем в постели, и не могла больше ни о чем думать.

— Мы были вместе всего одну ночь, — неуверенно возразила Сим.

— А смотришь на меня так, будто совсем не прочь повторить, — заметил Джеймс слегка охрипшим от волнения голосом.

У девушки перехватило дыхание.

— А ты всегда такой…

— Наглый? — подсказал собеседник.

Она кивнула.

— Не всегда.

В иной ситуации можно было бы засмеяться, но Симона велела себе сохранять суровое выражение лица.

— И за что же мне такая честь?

— Но ведь это ты произносила заклинание.

Джеймс вспомнил нежные стоны и всхлипывания белокурой ведьмы, наполнявшие комнату той волшебной ночью — звуки чистого наслаждения. Ни с одной другой любовницей ему не удавалось испытать подобного.

— Мне кажется, поэтому я и искал тебя, Сим.

Мужчина пристально посмотрел на собеседницу, пытаясь понять, на кого она похожа. На Уайнону Райдер само собой, но еще — на Одри Хэпберн. То же изящество маленькой птички, такая же фарфоровая нежность кожи. И необыкновенно выразительные живые глаза: круглые, глубоко посаженные, они сияли на фоне матовой бледной кожи в обрамлении длинных ресниц. Изящно изогнутые брови добавляли очарования личику девушки.

— Я не сказала, что ты мне не понравился. Это, во-первых.

— Слушай, а что ты сказала в том заклинании?

— Неважно.

— Мне важно. Я имею право знать как… жертва.

— Ты не жертва.

— Мне лучше знать. Так о чем ты просила?

— Все о том же. Мне хотелось оказаться с тобой в постели. Послушай, та ночь… со мной так было впервые. Я просто хочу, чтобы ты это понял. Мне было плохо.

Джеймс задумчиво прищурился.

— Отчего?

— Как тебе сказать, много всего, к тому же я слегка перебрала…

— Да, я так и понял.

— Хочу, чтобы ты знал: обычно я веду себя иначе.

В это было трудно поверить — у девушки чувствовался большой опыт.

— Что, не занимаешься сексом?

— Нет, занимаюсь, — призналась Симона, — но не с незнакомцами.

Джеймс слегка пододвинулся к ней, и воспоминания о волшебной ночи с этой девушкой тут же нахлынули на него. Было невыразимо трудно удержаться от того, чтобы заключить красавицу в объятия и притянуть к себе. Достаточно их телам соприкоснуться, и никакая сила в мире не сможет уже оторвать молодых людей друг от друга. Джеймс смог сохранить контроль над собой.

— Значит, ты не стала бы спать со мной, если бы не выпила лишнего?

— Да, — произнесла Сим внезапно охрипшим от волнения голосом. — То есть не совсем…

Чем больше она смотрела на него, тем яснее понимала, что воспоминания о той волшебной ночи будут преследовать ее постоянно, неотступно. Тогда почему же эта встреча не принесла радости?

— Тебе неловко, что ты зашла в дом к незнакомцу?

— Я приняла тебя за другого.

Это был серьезный удар.

— За другого?

— Я думала, что мужчина, который мне нравится, приехал в Кэтскилс встретиться со мной.

— У меня дома?

— Я думала, что пришла в свой дом.

Джеймс все еще отказывался верить.

— Ты забрела в чужую постель?

Сим печально кивнула.

— Понятно.

Мужчина оглядел комнату, думая, как выйти отсюда, сохранив остатки достоинства. Остается только пойти к Диане и сказать, что передумал участвовать в программе «Мужчины Манхэттена».