удобства: холодильник, телевизор, душ, санузел, фен, кондиционер, обзорное окно.

— Уютненько! — отметила Лена, выбирая себе кровать.

— Приятно, что душ и туалет в каюте, — засмеялся я.

Пока располагались, теплоход отошёл от пристани. Вскоре пригласили на ужин. После трапезы я предложил Лене:

— Здесь есть бар и кофейня, если хотите, попьём чего-нибудь?

— Давайте лучше на свежий воздух. Постоим на корме? — вопросительно посмотрела на меня Лена.

— Отличная мысль! — согласился я. — Пойдёмте.

Завораживающее зрелище — пенящаяся вода за винтами и кружащие над теплоходом крикливые чайки. «Как всё-таки здорово, что решили выбраться из города», — думал я. Лена стояла на корме. Вскинув лицо и закрыв глаза, она наслаждалась звуками и своеобразным запахом речной воды.

— На чём прошлый раз остановились? — спросила Лена.

— Сегодня хотел бы поговорить о другом — об эволюции паразитизма. Вспомним, с чего он начался. С того, что некие колдуны, шаманы и жрецы стали обманывать народ и жить за счёт их наивности и доверчивости. Следующим этапом паразитизма было появление рабов и рабовладельцев. В древней Руси избирали князей, которые набирали дружины, чтобы охранять мирный труд людей от набегов кочевников. Жили князь и дружина, естественно, за счёт народа. Но постепенно власть от князя к князю стала переходить по наследству, а дружина, превратившись в огромное войско, охраняло теперь не только тружеников от кочевников, но и самого князя от народа. Таким образом, был закреплён принцип паразитизма. В царское время был издан свод законов, закрепляющий статус царей, бояр, стрельцов, крестьян, холопов и челяди. А ещё позже — дворян, военных и крепостных крестьян. Мало того, церковь проповедовала, что все цари от Бога. То есть, паразитизм был узаконен. Все вышестоящие правители и чины паразитировали на тружениках, прикрываясь благими причинами управления и защиты народа. Образовались государства, в которых правители окружали себя армией и силовыми структурами, чтобы защищаться от собственного обездоленного народа. При этом прикрывались поговоркой «народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить армию противника». Таким образом, власть — это возможность паразитировать на своём народе, направляя часть отобранных у народа денег на содержание силовых структур и аппарата принуждения. Такая система паразитирования довольно крепка, поскольку у народа нет никаких возможностей противостоять аппарату принуждения. Всех недовольных либо сажают в тюрьмы, либо уничтожают.

— Я не поняла, а при чём здесь эволюция? — перебила Лена.

— С развитием человечества стали появляться и надгосударственные системы паразитирования — колониальные империи или метрополии, которые завоёвывали другие государства и превращали их в свои колонии. Колониализм — это не что иное, как паразитизм одного государства над другими — своими колониями. Теперь страна, обладающая более современной и сильной армией, удерживала в повиновении другие страны, обогащаясь за их счёт. Часть заработанных на них средств она направляла на содержание и дальнейшее усиление своей армии. Современный неоколониализм использует более ухищрённую систему порабощения других государств. С помощью финансовых инструментов, подкупа и шантажа приводятся к власти новые лидеры из числа элиты этих государств. Их подпитывают финансами извне, предоставляют возможность грабить собственный народ и вести политику в интересах обогащения господствующего государства. Власть этих подкупленных лидеров тщательно оберегается с помощью введённых на территорию колонии военных баз под предлогом её охраны от внешнего вмешательства. Разрушить такого рода паразитические системы совсем непросто. Несмотря на это, время от времени происходят вооружённые восстания и революции, в результате которых народ избавляется от своих угнетателей. Но, на волне переворотов на смену старым паразитам, как правило, приходят новые, но эксплуатация простого населения продолжается. И причина живучести паразитизма, как когда-то было сказано, в природе самого человека, который, дорвавшись до власти, прежде всего думает о себе и своей семье, а не о счастье и благосостоянии своих подчинённых или поданных. А отдельные исключения не делают погоды.

— Неоптимистичную картину Вы нарисовали, — вздохнула Лена, — не могу даже себе представить, как можно искоренить такой глобальный мировой паразитизм?

— У меня уже есть мысли по этому поводу, но они ещё недостаточно оформленные. Но, думаю, что скоро я смогу с Вами поделиться ими.

— Ну что, пойдёмте спать? — зевнула Лена.

— Конечно, тем более что завтра нас рано поднимут, — улыбнулся я.

Проснувшись, я выглянул в окно. Теплоход уже подходил к Валааму. После завтрака мы присоединились к одной из экскурсионных групп, которая планировала совершить пешеходную прогулку с посещением скитов Валаама и Центральной усадьбы Спаса-Преображенского Валаамского мужского монастыря. Непривычно было видеть Лену, облачённую в длинную юбку и косынку. Однако это было правило для женщин-туристок при посещении Валаамского монастыря.

Посетив Воскресенский скит, мы продолжили наш пеший маршрут по главной монастырской дороге. Не будучи большими любителями заглядывать в незакрывающиеся рты экскурсоводов, мы с Леной немного отстали от группы, но шли так, чтобы всегда держать её в поле зрения. Вскоре мы добрались до Гефсиманского скита, который можно было узнать по красивому жёлтому зданию с голубой кровлей — Храму Успения Божией Матери. Все остальные постройки, кроме маленькой часовенки «Моления о чаше», располагались слева за невысоким забором.

Вход на территорию скита туристам был запрещён, поэтому потолкавшись немого у храма, наша группа последовала дальше. Мы с Леной, как обычно, немного отстали, с интересом разглядывая архитектуру небольшого, но чудесного по красоте храма. Я заметил за оградой трёх монахов, которые с нескрываемым волнением смотрели в нашу сторону. Мне стало даже как-то неловко, и я решил поздороваться с ними:

— Здравствуйте, отче!

Монахи исчезли, а через две минуты я увидел их с этой стороны забора. Они приблизились, поклонились и пригласили следовать за ними. «Наверное, что-то знают обо мне» — подумал я и, обуреваемый любопытством, шепнул Лене на ухо:

— Пойдёмте, похоже, скоро узнаем много интересного!

Пройдя по узенькой тропинке через густые заросли деревьев, вышли к живописной часовне с пяти куполами в таком же жёлто-голубом стиле, как и основной храм. Это была Часовня Вознесения Господня. Монахи пригласили нас внутрь. Вход представлял собой открытое крыльцо под кровлей, опирающейся на 6 столпов. Боковое ограждение состояло из деревянной резьбы, похожей на плетёный рисунок, словно вход в царские хоромы из русских народных сказок.

Монахи пригласили нас присесть на деревянную лавку.