– Если хочешь, можешь посмотреть, как работаю я, – сказал Джондалар. – И я буду очень рад, если ты покажешь мне свои приемы.

– Я не слишком искусно это делаю. Я могу изготовить необходимые мне орудия, но у Друка это всегда получалось гораздо лучше, чем у меня.

– Твоими орудиями вполне можно пользоваться. Но меня в первую очередь интересуют приемы работы.

Эйла кивнула и ушла в пещеру. Джондалар подождал немного, но она все не возвращалась. Он решил, что она, наверное, собирается заняться этим попозже, и направился было в пещеру. Они едва не столкнулись на входе, но Джондалар отскочил назад с такой поспешностью, что чуть не упал. Он испугался, что оскорбит Эйлу, нечаянно прикоснувшись к ней.

Эйла вздохнула, расправила плечи и подняла голову. Ему невыносимо находиться рядом с ней, но она вполне в состоянии скрыть, насколько ей больно от этого. Пройдет еще совсем немного времени, и они расстанутся навсегда. Она начала спускаться по тропинке, неся в руках куропаток, корзинку с яйцами и большой кожаный сверток, перевязанный шнуром.

– Давай я возьму у тебя что-нибудь, – сказал Джондалар, догнав ее. Эйла немного поколебалась, а затем отдала ему корзинку с яйцами.

– Сначала надо заняться куропатками, – сказала она, положив сверток на землю. Слова ее отнюдь не прозвучали как вопрос, но Джондалару показалось, будто она ждет от него одобрения или согласия. И он не ошибся. Несмотря на то что Эйла уже несколько лет вела самостоятельную жизнь, обычаи Клана продолжали оказывать влияние на ее поведение. Она привыкла в первую очередь делать то, о чем попросил ее мужчина, а затем уже заниматься другими делами.

– Конечно, ты права. А я принесу орудия, которые понадобятся мне для обработки кремня, – сказал он.

Эйла взяла упитанных куропаток и, обогнув выступ скалы, подошла к заранее выкопанной и выложенной камнями яме. Разведенный ею огонь уже погас, но, когда она брызнула на камни водой, капли тут же зашипели и мигом испарились. Утром она потратила немало времени, разыскивая в долине нужные ей корешки и травы, а затем сложила их возле своей каменной печи. Она нарвала листьев мать-и-мачехи, отличавшихся солоноватым привкусом, молодой крапивы, амаранта и кислицы, а также дикого луку, черемши, от которой пахло чесноком, базилика и шалфея, чтобы приправить еду. Дым придаст ей своеобразный аромат, а древесные угли помогут сделать ее посолонее.

Она начинила куропаток их собственными яйцами и зеленью. В одну из птиц поместилось три яйца, а в другую четыре. Раньше Эйла запекала куропаток, завернув их в листья винограда, но в долине виноград не водился. Она вспомнила, что рыбу иногда пекли, обложив ее свежесорванной травой, и решила, что то же самое можно проделать и с куропатками. Опустив птиц на дно ямы, она набросала сверху побольше травы, положила на нее камни и присыпала все это землей.

Джондалар уже разложил орудия из камня, рога и кости, предназначенные для обработки кремня, часть которых оказалась знакома Эйле, а часть была ей совсем в новинку. Она развернула свой сверток и тоже разложила орудия у себя под рукой, а затем села на землю и расстелила кусок кожи на коленях. Подстилка помогала уберечься от царапин: порой от кремня откалывались очень острые осколки. Она бросила взгляд на Джондалара. Он с интересом осматривал орудия из камня и кости, которые она разложила на земле.

Он передвинул куски кремня поближе к Эйле. Осмотрев два из них, которые оказались совсем рядом, она вспомнила Друка и подумала: работа по изготовлению орудий начинается с отбора материала. Зная, что ей понадобится мелкозернистый кремень, она пригляделась повнимательнее и выбрала меньший из кусков породы. Джондалар машинально закивал головой, одобряя ее выбор.

Эйле вспомнился подросток, которого искусство изготовления орудий заинтересовало еще в раннем детстве, когда он едва научился ходить.

– Ты всегда знал, что будешь заниматься обработкой камня? – спросила она.

– Сначала я собирался стать резчиком, чтобы служить Великой Матери или работать вместе с Теми, Кто Служит Ей. – В нем пробудились давно забытая тоска и боль, и лицо его помрачнело. – Затем меня отправили жить к Даланару, он обучил меня своему ремеслу, и я стал мастером по изготовлению орудий. Мне повезло: это занятие мне по душе, и я добился немалых успехов. А вот хорошего резчика из меня бы не вышло.

– Кто такой «резчик», Джондалар?

– Ну да, конечно! Вот чего здесь не хватало! – (От испуга и изумления Эйла подскочила на месте.) – Здесь нет ни резьбы, ни рисунков, ни бусинок, никаких украшений. Даже красок нет.

– Я не понимаю…

– Прости меня, Эйла. Откуда тебе знать, о чем я говорю. Резчик – это человек, который делает зверей из камня.

Эйла наморщила лоб.

– Как можно сделать зверя из камня? Зверь – существо из плоти и крови, он дышит, он живой.

– Я имел в виду не живого зверя, а его подобие, его изображение. Резчик создает из камня фигурки животных, он придает камню сходство со зверем. Некоторые из резчиков делают из камня фигурки Великой Матери, если она посещает их в видениях.

– Фигурки? Из камня?

– Не только. Они используют для этого и бивни мамонтов, и кость, и дерево, и рога. Мне доводилось слышать о людях, которые делают фигурки из глины. Да, кстати, я видел и фигурки, отлично сделанные из снега.

Эйла перестала недоуменно покачивать головой, лишь когда он упомянул о снеге. Ей припомнилось, как однажды зимним днем она соорудила фигуру из комьев снега около пещеры. Разве получившаяся фигура не показалась ей чем-то похожей на Брана?

– Фигуры из снега? Да, – сказала она, кивая, – теперь я, пожалуй, поняла.

Джондалар усомнился в этом, но он не знал, как бы объяснить ей попонятнее, ведь у него не было никаких образчиков. «До чего же неуютно ей жилось среди плоскоголовых, – подумал он. – Даже ее одежда невероятно примитивна. Неужели они занимаются только тем, что охотятся, едят и спят? Им неведомы Дары Великой Матери. Ни проблеска воображения, ни красоты, ни преклонения перед таинствами. Интересно, сможет ли она понять, сколь многого была лишена все эти годы?»

Эйла взяла небольшой кусок кремня и внимательно осмотрела его, пытаясь определить, с чего лучше начать. Она решила, что не станет делать ручной топор, ведь даже Друк считал эти орудия совсем простыми, хоть и очень полезными. Но ей показалось, что Джондалара интересуют другие приемы. Она потянулась за предметом, которого не было в наборе у мужчины, – за плюсной мамонта, упругой костью, на которую она положит кремень, чтобы тот не раскололся на части при обработке. Она подтянула кость поближе к себе, удобно расположив ее между ног.

Затем она взяла отбойник, который, по сути дела, ничем не отличался от того, которым пользовался Джондалар, но был поменьше размером, а потому казался ей удобнее. Крепко прижав обломок кремня к костяной наковальне, Эйла сильно ударила по нему. Кусок поверхностного слоя откололся, обнажив находившуюся внутри темно-серую породу. С одной стороны отщепленной Эйлой пластины, в том месте, по которому пришелся удар отбойника, виднелось утолщение – ударная выпуклость, – постепенно сходившее на нет. Ее противоположный край был острым, что позволяло использовать ее как режущий инструмент. Поначалу в качестве ножей людям служили именно такие отщепы с острыми краями, но для изготовления орудий, которые хотела сделать Эйла, нужно было применить куда более сложные приемы.