деле сто тысяч русских чиновников как управляли страной, так и продолжают управлять…».

Делаю донельзя эффективную паузу и продолжаю:

— Впрочем, в последнее время происходит сращивание партийного аппарата и старой бюрократической системы и, вскоре мы будем иметь дело с двухголовой химерой — партноменклатурой.

Тот, встаёт и едваль не туфлёй по моему столу стучит — как некий, сказочно лысый исторический персонаж:

— Если бы я не знал Вас уже достаточно хорошо, Серафим Фёдорович, то я бы подумал что Вы — провокатор!

— А если бы я Вас — не знал УЖЕ(!!!) достаточно хорошо, Александр Михайлович — то я бы не задавал в вашем присутствии, такие вопросы!

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

* * *

Спустя какое-то время, Краснощёков сам напросился на идеологический спор:

— Вы не верите в построение нового общества — социализма, гражданин «технический консультант»?

Вижу, нутром чую — «клиент созрел для вербовки» и захожу издалека:

— Если Вы прочли у Маркса — хотя бы десять страниц его сочинений не считая обложки, Александр Михайлович, то должны понимать: это вопрос не «веры» — а сугубо материалистический. Прежде чем капиталистический строй сменил феодальный, он вызрел внутри него. Ещё задолго до Великой французской буржуазной революции, в этой стране появились новые классы — буржуа и пролетарии и, возникли рыночные отношения. Намёк ясен, гражданин зэка?

— Вы хотите сказать, что перед социалистической революцией, в капиталистической стране должны появиться какие-то новые — совершено другие классы? Которые, придут на смену — в том числе даже пролетариату?

Презрительно фыркнув:

— Было бы весьма странно, если бы после буржуазной революции — Францией управляли бы вчерашние крепостные крестьяне в лаптях, доставшиеся от предыдущей общественно-экономической формации.

Намёк был правильно понят и, Краснощёков, с крайне заинтересованным видом:

— Так кто же, по-вашему — должен сперва вызреть, а затем взять власть после победы социалистической революции?

Пожав плечами, как о чём-то — само-собой разумеющимся:

— Согласно Марксу — следующая «двойка» классов.

— Снова угнетатели и угнетаемые?

Насмешливо на него посмотрев:

— Как бывший узник зверского царского режима, Александр Михайлович, Вы должны понимать: даже в общей камере — где казалось бы, созданы одинаково равные условия для всех — неизбежно возникает неравенство…

Поморщившись, как от зубной боли:

— Увы, это так.

Склонив голову, понимающе интересуюсь:

— «Блатные» и «суки»?

— Что…? Ах, да… Нет — политические и уголовники.

— Ну, вот видите? А казалось бы — что делить то, да⁈ Ан, нет: один — ночует у окна, а другой — под нарами у параши! Нет, уважаемый Александр Михайлович: пока существует человеческое общество, всегда будут те — кто производит «добавочный продукт» и, те — кто отнимает его и делит «по понятиям».

Помолчав, тот согласно кивнул:

— И кто же входит в ту «двойку» социалистических классов…?

Видя, что я замешкался, подсказывает:

— … Давайте начнём с эксплуатируемых, Серафим Фёдорович. Так, кто по-вашему мнению придёт на смену пролетариату?

— Те, кому в отличии от пролетариев — есть что терять. Их немного — не более пары сотен на крупный завод, но они есть. Пока есть!

Нетерпеливо:

— Да, кто же это⁈

— Я называю их «специалисты». Иначе — высококвалифицированные рабочие.

Краснощёков, не смог скрыть своего разочарования:

— Открыли Америку, что говорится! Это — так называемая «рабочая аристократия»: те же пролетарии — только подкупленные капиталистами для разобщения рабочего класса.

В деланом удивлении, расширив очи:

— Вот, как? А почему тогда: так называемые «кулаки» — представители буржуазии, а «батраки» — пролетариата? Ведь, те и эти — суть крестьяне! Давайте уж будем с вами честными, Александр Михайлович — хотя бы оставаясь с глазу на глаз.

Не находится, что ответить, а я презрительно хмыкаю — добивая:

— Со времён Маркса прошло достаточно много времени, дорогой Александр Михайлович! И пользоваться некоторыми терминами из его догм — всё равно, что рассказывать про строительство железной дороги и устройство паровоза языком Ветхого Завета.

Вспомнив, кое-что из когда-то прочитанного:

— Кстати, Александр Михайлович! До революции, рабочие сами — довольно чётко разделяли специалистов от пролетариев. Вне зависимости от места работы и профессии, первые — звались «заводскими», вторые — «фабричными»…

— Может, расскажите мне — в чём отличие между «специалистом» и «пролетарием»? — довольно скептически, — и того и другого — капиталист нанимает, эксплуатирует и увольняет по малейшему поводу.

Меня, два раза уговаривать не надо было:

— Верхушка компартии, навязывающая обществу марксистскую идеологию — самого что ни на есть ортодоксального толкования, есть люди теории — давно оторвавшиеся от практики и, с реальным промышленным производством — никогда дела не имевших. Кроме отдельных личностей — вроде Красина, разве что. Вот и не видят разницы между «пролетарием» — которого в любой момент можно вышвырнуть на улицу и, там же — в тот же момент, точно такого же подобрать… И «специалистом» — ныне, прямо на глазах смыкающимся с нижним звеном инженерно-технических работников. Которого надо учить и готовить долгие годы, без которого — предприятие встанет на радость конкурентам. Такого, просто так не уволишь — себе дороже! Таких наоборот, владельцы предприятий — переманивают друг у друга, соблазняя всевозможными преференциями.

Заинтересованно слушает, поэтому продолжаю:

— … К великому сожалению, оторванные от реальной жизни догматики — поставили не на ту «лошадь». Впрочем, что их в значительной мере оправдывает: большевики не были свободны в выборе — взвалив на себя кучу проблем, копившуюся с марта семнадцатого года. Взяв власть в октябре — они находились под сильнейшим давлением «улицы». Во время Корниловского мятежа, перетрусивший Керенский раздал люмпенизированным массам только в одном Петрограде — сто тысяч винтовок. Плюс дезертиры, которых к тому времени насчитывалось не меньше, чем солдат в действующей армии. Плюс, та же — полностью разложившаяся после майского «Приказа № 1» Львова и гучковской чистки командного состава, армия и флот…

— … И без того очень тонкий слой специалистов в России понёс огромные потери в ходе Германской и особенно — Гражданской войн и, ныне продолжает усиленно «пролетаризироваться» — повсеместной повременной оплатой труда и уравниловкой. Если нет материальной заинтересованности — нет и, стимула учиться — повышая свою квалификацию. Оттого и качество советских товаров с каждым годом падает, а цена их — растёт как на дрожжах.

Хорошенько подумав, Краснощёков кивнул:

— Пожалуй, здесь я с Вами отчасти соглашусь… А кто же тогда у нас эксплуататоры при социализме? Кто, вашими словами —