Кессельрингу и Шернеру, находящимся за пределами Берлина. Сам, в ответ, тоже услышал от них горячие поздравления, в которых теплилась прочная надежда на благоприятные перемены и в политике и на фронтах.

Начальник Генштаба ОКХ Кребс доложил в этот день удручающие факты: «Русские приступили к решительным действиям с целью разгрома оперативной группы «Земланд», отклонившей ультиматум о капитуляции. Войска маршала Толбухина захватили Вену и продолжают наступление в направлении родного города фюрера Линца. Воздушной разведкой групп армий «Висла» и «Центр» зафиксирована повышенная активность русских на железных дорогах, причем большинство эшелонов уходило на восток порожняком».

В одночасье все видимые и скрытые угрозы отошли для Главной Ставки на второй план. Здесь царило безмятежное оживление. На все лады варьировалась злободневная тема: в какой мере смерть Рузвельта изменит позицию западных стран в отношении Германии и лично Гитлера. Планы рейхсканцлера, однако, простирались намного дальше. Он продолжал считать, что рейх во главе с ним располагает еще свободой политического маневра. Поэтому после неминуемого раскола союзников он будет иметь возможность присоединиться к той из сторон, которая предложит лучшие условия. Он даже порывался приостановить действие своего приказа от 19 марта «О выжженной земле», поскольку выполнение его лишило бы в будущем немецкий народ материальных основ для дальнейшего существования.

Двадцатиминутный огневой налет 14 апреля по всей линии соприкосновения был воспринят командующим 9-й армией Буссе как начало ожидаемого большого наступления русских. Но отбив в основном атакующие действия разведывательных батальонов с Кюстринского плацдарма, он вечером торжественно доложил в Главную Ставку, что попытки большевиков прорвать оборону его войск сорваны. Повторение их в ближайшие дни полностью исключено.

Но 15 апреля атаки русских повторились с еще большим размахом и настойчивостью. Гитлер воспринял доклад Кребса о «тактических вклинениях» русских в этот день у Ной-Левина, Лечина, Вербига, Вейнберга, а также на Котбусском направлении с тревогой, потребовал повсеместно восстановить переднюю линию обороны, подтянуть резервы на вторую полосу, чтобы исключить любые неожиданности.

Вечером 15 апреля фюрер обратился со специальным воззванием к «восточным бойцам». В нем он преувеличивал свои силы, призывал мужчин к защите своих жен и детей, предупреждал против предателей, ставил отражение последнего натиска с Востока в зависимость от выполнения фронтом своего долга. Он требовал расстреливать на месте каждого, кто осмелится отойти или отдать приказ на отход. Семьи тех солдат и офицеров, которые сдадутся в плен большевикам, будут репрессированы. Гитлер выражал надежду на то, что большевистский натиск будет потоплен в море крови и приведет к коренному перелому в войне.

Генштаб ОКХ ночью 16 апреля еще не успел передать текст специального воззвания фюрера в штабы групп армий «Висла» и «Центр», когда разом центральный участок Восточного фронта содрогнулся от громоподобной артиллерийской канонады. Бетонные казематы Цоссена тот час на полнились перезвоном телефонных аппаратов. Донесения не отличались разнообразием: подобного ада на переднем крае еще не бывало. Опорные пункты второй и третьей полос обороны жестоко бомбит авиация большевиков!

После долгого оперативного совещания накануне, затянувшегося за полночь, никто не решился разбудить фюрера и доложить о начале наступления русских на Одере и Нейсе. Срочно перебросив все наличные резервы группы армий «Висла» на вторую полосу обороны 9-й армии, Хейнрици посчитал эти действия достаточными для того, чтобы отбить очередной натиск войск Жукова. Менее благодушно был настроен командующий группой армий «Центр» Шернер. Войска 4-й танковой армии Грезера при утреннем ударе войск Конева на Нейсе не устояли и южнее Форста начали беспорядочный отход в направлении Котбуса.

До полудня не терял самообладания и Гитлер. Выслуша в донесение генерала Кребса об ожесточенных боях в полосе обороны 9-й и 4-й танковой армий, он вызвал в «фюрер-бункер» начальника штаба ВВС Коллера и приказал ему пустить в ход последнее «секретное оружие» рейха. Приказ Верховного Главнокомандующего был тот час исполнен. Шестнадцать до отказа нагруженных взрывчаткой «Хейнкелей» с немецкими «камикадзе» на борту стартовали в направлении Восточного фронта, чтобы разрушить переправы советских войск через Одер севернее и южнее Кюстрина. До целей долетела только половина «смертников». Остальные были уничтожены истребителями русских над Зееловскими позициями и взорвались в расположении войск Буссе.

К исходу 16 апреля обстановка на Восточном фронте стала приобретать все более угрожающий характер. Прорыв русских на участке обороны дивизии «Берлин» у Ной-Левина создал угрозы для охвата 56-го танкового корпуса Вейдлинга южнее. В их боевых порядках появились 1-я и 2-я гвардейские танковые армии Катукова и Богданова. С их помощью войска Жукова прорвали оборону 303-й пехотной дивизии у Дольгелина и устремились к Эггерсдорфу.

Катастрофическая ситуация назревала на Нейсенском рубеже. Прорвав оборону 4-й танковой армии Грезера одновременно в нескольких местах, южнее Форста, войска Конева развивали прорыв не в направлении Дрездена, как предполагал Гитлер, а в направлении Котбуса, к Шпрее, чтобы нанести удар на Берлин с юга!

Начальник Генштаба ОКХ Кребс умолк. Тягостное молчание прервал вездесущий Геббельс:

- Мой фюрер! Ваш приказ о непроходимости Одерского рубежа обороны проигнорирован командующим группой армий «Висла». Если не принять срочных мер, нас ждет неминуемая катастрофа. Вы же видите, куда нацелен главный удар большевиков, и они этот шанс не…

Гитлер не позволил Геббельсу закончить мрачные причитания. Он с напряжением оперся на ослабевшие дрожащие руки, чуть выпрямил сутулый корпус, жестко спросил:

- Что конкретно вы предлагаете, Геббельс? Время красивых речей прошло. Пришло время срочных действий.

- Я предлагаю, мой фюрер, презреть все опасности и применить против большевиков отравляющие вещества. Только они в состоянии теперь остановить красных и нанести им поражение под Берлином. Я уже вносил такое предложение раньше, но в феврале вы сочли его преждевременным, - отчеканил «верный Йозеф».

- Какие отравляющие вещества вы предлагаете применить на Одере, Геббельс? - в голосе Гитлера прозвучала не то ирония, не то не уверенность.

- «Табун» и «Зарин», мой фюрер!

- Ваша решимость, Геббельс, как всегда импонирует мне, но нельзя сбрасывать со счетов тот очевидный факт, что большевики обеспечили подавляющее превосходство в авиации. Москва немедленно задушит Берлинский гарнизон и нас с вами этими же газами. Международное сообщество осудит наши действия и оправдает действия Сталина.

Дебаты в «фюрер-бункере» вновь затянулись допоздна, но Гитлер не стал отменять ранее отданные приказы и потребовал удерживать Одерский рубеж до конца.

АГОНИЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

1

Ввод в сражение 1-й и 2-й гвардейских танковых армий 16 апреля не позволил с ходу прорвать вторую полосу вражеской обороны. Поэтому командующий 1-м Белорусским фронтом Жуков указал Катукову и Богданову, что при дальнейшем развитии наступления войска их соединений не должны втягиваться в затяжные бои за