«Глянь, папашу с собой притащил».

Советник Канцелярии Мурмин Каад – кукловод с вежливой улыбкой на устах, честолюбец, алчущий взобраться по стратегически размещенным лестницам в верхние эшелоны трелейнского общества. Человек, который почти двадцать лет назад отправил Джелима Даснела умирать в клетке за акты нечистого соития и позволил клану Эскиат выкупить Рингила, избавить от такого же приговора в обмен на неизвестное количество долгоиграющих политических услуг. Теперь он носил повязку на глазу – внутри у Гила все всколыхнулось от радости, – но в остальном с момента их последней встречи не изменился. Миляга Милакар однажды отметил, что восхождение к власти, которое некоторых может состарить и выжать, Каада, похоже, только наполняет силой. Так и было. Он держался как человек вполовину моложе, его шевелюра все еще была густой и темной, не считая седеющих висков, лицо не обрюзгло, а тело не раздалось за годы жизни в роскоши, которую он сумел выцарапать у обхитренных аристократических кланов Трелейна.

Рингил, не обращая внимания на сына, сурово улыбнулся отцу.

– Привет, человечек. Как глаз?

– Мразь! Как ты смеешь…

Мурмин Каад положил руку на плечо сына, и рот Искона захлопнулся, как решетка подъемного моста. Он молча уставился на Рингила через атриум, пылая от ненависти. Каад-старший отпустил плечо сына и слегка улыбнулся.

– Глаз превратился в мертвый студень, о чем, я не сомневаюсь, ты уже знаешь. Нас послали тебя остановить, Рингил. Сложишь ли ты оружие, спася тем самым хотя бы жизни своих людей, или пожертвуешь ими, как пожертвовал бедным стариной Дарби?

– Где Финдрич?

– Вы с ним встретитесь, как только ты будешь обезоружен, – отрезал Искон Каад. – Или он увидит твой труп. Сдавайся сейчас – или предпочитаешь, чтобы мы вас всех убили?

– Можете попытаться.

– Уверен, мы преуспеем. – Каад-старший жестом указал направо и налево, на людей, которых привел. – Видишь ли, это ветераны егерского полка. В целом мире нет воинов лучше.

– Да что ты знаешь о войне, хренов лизоблюд?

– Хватит, мать твою! – яростно завопил Искон и обернулся, чтобы посмотреть на людей позади себя. Его рука двинулась вверх.

Рингил опередил Каада-младшего – левая рука поднялась, вырисовывая глиф. По атриуму прокатилась волна икинри’ска, похожая на рябь на поверхности пруда.

– Арбалеты-то тяжелые, – произнес он нараспев. – Слишком тяжелые, не удержать.

Он не стал прислушиваться к многократным лязгающим звукам, которыми сопровождалось падение оружия, выскользнувшего из хватки каждого лучника. Поднял руку, сотворил другой глиф.

– Сломано.

Как будто волна прошла сквозь ряды егерей, заставляя их кричать и корчиться, ломая руки и ноги, вынуждая падать на пол атриума или шататься, хватаясь за сломанные кости плеча или предплечья. Вопли заглушили шум дождя.

– Сядь, – тихо сказал он Мурмину Кааду. – Смотри.

Советник рухнул на залитый дождем пол атриума почти так же быстро, как мужчины, которым переломала ноги икинри’ска. Стиснул зубы, пытаясь сопротивляться заклинанию. Но остался на месте словно пригвожденный.

– Итак, – проговорил Рингил, обращаясь к сыну, – давай представим себе, что мы вернулись к холму Бриллин, хорошо?

Искон Каад атаковал, вопя и замахиваясь мечом так, что тот превратился в размытую дугу. Рингил даже не потрудился снять щит с плеча. Рубанул вбок, держа Друга Воронов двумя руками, и, вложив в блок все силы, какие были, вынудил Каада застыть как истукан. Развернулся вокруг точки скрещивания, надавил вверх и резко шагнул мимо напряженно сомкнутых клинков, прильнув спиной к лицу противника – близко, словно любовник. Это был бандитский, тесный разворот, какого не найдешь ни в одном фехтовальном руководстве для благородных господ, и у Искона Каада не нашлось годной защиты. Рингил свирепо пнул его каблуком в голень, отвлекая, и убрал правую руку с эфеса Друга Воронов. Врезал локтем юноше в грудину так, что тот сложился пополам. Выпрямил руку, повернул ладонь – кинжал из драконьего зуба выпал из рукава прямиком в нее, – ударил назад и вниз. Вогнал лезвие с зазубренным краем глубоко в нижнюю часть бедра Искона Каада.

Каад вскрикнул и пошатнулся. Его клинок безрезультатно ударился о блок, который Рингил продолжал удерживать левой рукой, попытался вырваться, но клинч был слишком тесным, а рука Гила – тверда как камень, и кириатский меч не дрогнул в его кулаке. Гил повернул кинжал в ране, выдернул его. Развернулся и пнул Искона Каада сапогом в колено. Юноша неуклюже рухнул, покатился, выронив меч и схватившись за раненое бедро обеими руками. Рингил последовал за ним, бросив кинжал на каменный пол с рисунком в виде сот, переложил Друга Воронов обратно в правую руку и встал над поверженным противником, тяжело дыша.

– Есть вопросы? – прошипел он.

Сдавленный стон сорвался с чьих-то чужих губ. Рингил бросил взгляд в сторону и увидел, что Каад-старший все еще пытается подняться с того места, к которому его пригвоздило заклинание. Его умоляющий взгляд был устремлен на побежденного сына. В голове Рингила звенели крики егерей с переломанными руками и ногами. Он бросил взгляд на Ракана и имперцев.

– Позаботься о павших.

Он прохрипел это по-тетаннски и с трудом узнал собственный голос. Казалось, заговорило нечто, явившееся из темных ущелий.

Затем он поменял хват на Друге Воронов, взял его двумя руками и нанес быстрый косой удар по животу Искона Каада. Кириатская сталь прошла сквозь кольчугу, словно ее и не было, оставив длинную поперечную рану на брюхе Каада. Павший завопил, и на другом конце атриума его отец ответил жутким эхом. Рингил вытащил Друга Воронов из раны, рассеянно наблюдая, как та заполняется кровью. Искон Каад кричал и плакал, пытаясь не дать ей разверзнуться, но усилия были безнадежны. Рингил встряхнулся, словно вспомнив о какой-то задаче, которая вылетела у него из головы, и направился к Мурмину Кааду.

– Протяни руки, – мягко сказал он советнику.

Сквозь его слова просачивался змеиный шепот икинри’ска, и заклинание мгновенно вытянуло руки Каада вперед и удержало их, как будто подвешенные на невидимых марионеточных нитях. Сквозь сомкнутые губы советника тонкой струйкой полилась мольба; он тряс головой в бесконечном отрицании, только вот – непонятно чего. Рингил взмахнул Другом Воронов, нанес удар. Он отрубил обе руки где-то между локтем и запястьем. Хлынула кровь, советник завопил, продолжая держать обрубки перед собой словно парализованный. Рингил жестом убрал глиф, и Каад рухнул на бок, конвульсивно вздрагивая.

Сквозь открытую крышу их неустанно поливал дождь. Рингил вытер лицо.

– Кто-нибудь перетяните ему раны жгутами. Я не хочу, чтобы он умер прямо сейчас.

Молодой морпех поспешил подчиниться, наверное, радуясь возможности избавиться от более общего задания «позаботиться» о раненых врагах. Он отрезал полосы от плаща искалеченного советника, а потом крепко перевязал ими обрубки Каада ниже локтей. Кровь теперь не хлестала, а сочилась. Рингил кивком велел имперцу вновь заняться отправкой егерей на тот свет. Сам присел рядом с Каадом, схватил его за расшитый лацкан и притянул к себе.