Она моргнула.

– Откуда ты узнал про…

– Ох, ну хватит тупить!

Они стояли лицом друг к другу посреди мягко колышущейся травы. Она смутно подумала, надо ли бояться.

Ножи загудели и тихонько рассмеялись где-то в затылке. Сказали, что не надо.

Она откашлялась.

– Извини. У народа моего отца не было богов. Я не привыкла к…

– Да уж, заметно.

Она снова ощутила неуверенность.

– Ты упомянул Келгрис… полагаю, Квелгриш из Темного Двора. Рингил Эскиат мне говорил, что вы с нею, э-э, как будто бы действовали сообща?

– Ну да, еще один, – проворчал бог. – Не способен проявить ни малейшего уважения к клановым божествам, скорее сдохнет, чем опустит подбородок хоть на дюйм, не говоря уже о том, чтобы встать на колени. Ну, видимо, надо работать с тем, что есть. Только не стоит удивляться, когда они вдруг вывернутся из хватки, чтобы проделать дыру в тебе самом.

– Значит, вы не на одной стороне? – Это прозвучало резковато, поскольку постоянное брюзжание бога-демона начало ее раздражать. – Квелгриш и ты? Вы противостоите друг другу?

Такавач вздохнул.

– Стороны. Противостояния. Добро и Зло. Герои и негодяи. Они и мы. Старая безмозглая песня про деление на два. Послушай, а не растает ли твоя головушка совсем, если ты попытаешься усвоить ужасную правду, которая заключается в том, что на самом деле дела обстоят немного сложнее?

– Не смей, мать твою, относиться ко мне как к ребенку. Думаешь, я не разбираюсь в сложных вещах? Да мой народ управлял делами человечества пять тысяч лет…

– Без нашей скромной помощи ничего бы у вас не вышло.

– …а я сама почти два столетия занимаюсь тем же самым.

– Ну, трудно в это поверить, если послушать, о чем ты говоришь. Зовешь себя бессмертной? И талдычишь про «стороны»? Тебя послушать – банальный человечишка.

– Моя мать была человеком, бесстыжий мудак! – Арчет как будто покачнулась на краю пропасти, ощущая страстное желание упасть. – Поэтому… знаешь что? Иди ты на хер. Мой отец, мой бессмертный отец? Он на ней женился. Он всю свою жизнь помогал людям – мечом и советами. Они были для него достаточно хороши. Значит, они хороши и для меня.

Короткая пауза – на миг ей показалось, что под полями шляпы на лице Такавача мелькнула улыбка.

– Очень рад это слышать, – тихо сказал он.

– Так вы с Келгрис на одной гребаной стороне или нет?

– Это не так работает. – В голосе Соленого Владыки почти слышалась мольба. – Уж ты-то, кир-Арчет, должна понимать. Подумай о пяти тысячах лет, на протяжении которых твой народ пытался управлять делами людей. Подумай о манипуляциях, продлившихся немногим больше твоей собственной жизни и потребовавшихся твоему отцу, чтобы объединить южные горные племена, вывести клан Химранов на путь к воплощению имперских амбиций и так далее. Думаешь, быть богом для этих людей легче?

– Откуда мне знать.

– Правильный ответ: нет. – Всплеск язвительного гнева, но затем тон Такавача снова смягчился. – Послушай, постарайся понять. Попытайся осознать масштаб того, с чем мы столкнулись, беспорядок, который приходится расхлебывать. Приближается буря, мы видим, как она сгущается на горизонте. Мы такое уже видели раньше, мы знаем, как все может обернуться. Двенды возвращаются, во всей своей идиотской красе и мощи, полные решимости вернуть любимый дом предков. Остановить их без помощи кириатов будет… проблематично. Надо кое-что сделать, передвинуть на доске кое-какие фигуры, расставить по местам кое-каких людей. У каждого свои представления о том, как это сделать, но кое-что остается неизменным: правила Стерегущих Книгу. Согласно правилам, которые были использованы для восстановления мира целую вечность назад, нам запрещено прямое вмешательство без просьбы верующего. А главные фигуры – те, кто лучше всех подходят для избранной нами игры, – ни хрена не молятся.

Соленый Владыка вздыхает. Смотрит вдаль через бескрайнюю степь.

– Возможно, они никогда этого не делали, возможно, им это просто не свойственно. Или, возможно, они просто видели слишком много беспорядочных ужасов, чтобы и дальше верить в силу богов. Как бы то ни было, боги должны как-то выкручиваться, должны искать любые рычаги, какие только получится найти, – например, героического убийцу драконов, из которого получилось жалкое подобие вождя, человека, чей отец когда-то приносил жертвы и молился, недвусмысленно прося Соленого Владыку уберечь своего сына; кислый гнев разочарованного жреца по поводу отмирания традиции, которую представляет этот самый вождь; неуемное соперничество и зависть между братьями вождя – ну ладно, хорошо, из таких случайных элементов можно собрать кое-какие карты и разыграть их. Но это сложная, запутанная игра, дочь Флараднама, и каждый ход в ней сопровождается ограничениями и компромиссами.

Хочешь поглядеть, как в нее играют?

Степная равнина и небо над нею наклоняются и уходят прочь. Кажется, что Арчет очень быстро нырнула в палатку и покинула внешний мир. Она стоит в мягком сумраке, посреди струек тумана, которые извиваются и дрейфуют как будто наугад. Бог стоит рядом.

– Возьмем нашего незадачливого вождя. – Голос Такавача раздается прямо у нее в голове. Он проводит рукой сквозь ближайшую к ним струю тумана. Та вслед за жестом кружится, извивается и образует сносное подобие Драконьей Погибели. – Его нельзя просто так вырвать из безопасности и комфорта, поместить на героический и роковой путь, ведь некий бог взял на себя обязательство присматривать за ним, охранять его. Это было бы нарушением заповедей. Надо сотворить реальную угрозу, которая оправдала бы подобное извлечение, и она должна быть достоверной. Давай посмотрим… – Появляются новые, незнакомые ей лица, но кровное родство в них отслеживается без труда. – Завистливые братья могли бы пригодиться, но их надо подтолкнуть. Им неймется – это верно, однако на большее они не способны. Власть вождя, с их точки зрения, слишком сильно подкреплена традициями, чтобы выступать против него. Нужно чье-то веское слово, чтобы их объединить и вселить уверенность в тех, у кого мысль о братоубийстве не вызывает восторга.

Так что мы отступаем. Бродим туда-сюда, ищем. А как насчет этого шамана… – Соленый Владыка опять тревожит туман, и появляется тощий старик с мрачной физиономией, закутанный в волчью шкуру, которая знавала лучшие дни. – Он не любит вождя – он может стать тем, кто нам нужен. Но и ему нельзя просто так вручить инструменты и побудить к действию, если он об этом не попросит в молитве, а он до сих пор не попросил. Полтар ожесточен, но слаб: он довольствуется тем, что хандрит из-за угасания старинных обычаев и того, до чего ужасная пошла молодежь. Итак, снова отступаем. Может, нам удастся спровоцировать драку между вождем и шаманом? Это могло бы разжечь достаточную ярость, чтобы вызвать необходимые молитвы. Но оба недостаточно злы, чтобы полезть в драку, которая так необходима. Придется их расшевелить. В ход пойдут скорбь, вина, гнев – это ведь излюбленные инструменты какого угодно божества, а Драконья Погибель в прошлом причинял людям боль, будучи во власти подобных чувств. Ну-ка, давай взглянем: может быть, если кого-то постигнет достаточно дурная смерть и это будет кто-то из клана, то вождь почувствует себя в каком-то смысле виноватым, и вспыхнет нужное нам пламя.