Не обращая внимания на Эрика, Этельред негодующе подступил ко мне.

– Ты полагаешь, что имеешь право вести переговоры от моего имени? – обвиняющим тоном бросил он.

– Нет.

– Тогда что ты тут делаешь?

– Веду переговоры от своего имени, – сказал я. – Это – ярл Эрик Тарглисон, – представил я норвежца по-английски, но после снова перешел на датский. – А это – олдермен Мерсии, господин Этельред.

Эрик в ответ слегка поклонился Этельреду, но зря потратил на него вежливость. Этельред оглядел мост и сосчитал людей, которые здесь укрылись.

– Не слишком много, – резко сказал он. – Все они должны умереть.

– Я уже предложил им жизнь, – ответил я.

– У нас есть приказы! – едко бросил мне Этельред. – Взять в плен Зигфрида, Эрика и Хэстена и доставить их к королю Этельстану.

Я увидел, как глаза Эрика слегка расширились. Я думал, он не говорит по-английски, но теперь понял: он, должно быть, выучил наш язык достаточно, чтобы понять слова Этельреда.

– Ты нарушаешь приказы моего тестя? – с вызовом спросил Этельред, не получив от меня ответа.

Сдержавшись, я терпеливо ответил:

– Ты можешь сразиться с ними здесь, но тогда потеряешь много хороших людей. Слишком много. Ты можешь поймать противников в ловушку, но, когда начнется прилив, судно поднимется к мосту и спасет их.

Это будет трудно проделать, но я научился ценить корабельное искусство норманнов.

– Или ты можешь избавить Лунден от их присутствия, – продолжал я. – Как раз это я и собираюсь сделать.

Алдхельм издевательски захихикал, полагая, что мой выбор был продиктован трусостью. Я посмотрел на него, но он с вызовом встретил мой взгляд, отказываясь отвести глаза.

– Убейте их, господин, – сказал Алдхельм Этельреду, продолжая смотреть на меня.

– Если хочешь с ними сразиться, – проговорил я, – это твое право, но я от него отказываюсь.

На мгновение оба они – и Этельред, и Алдхельм – боролись с искушением обвинить меня в трусости. Я видел это по их лицам, но и они увидели на моем лице нечто такое, что заставило их передумать.

– Ты всегда любил язычников, – с глумливой улыбкой сказал Этельред.

– Я так их любил, – сердито проговорил я, – что провел два корабля через разрыв в мосту в темноте ночи!

Я показал туда, где торчали зазубренные обломки опор моста.

– Я привел людей в город, кузен, и взял Ворота Лудда, и выдержал у ворот такую битву, которую никогда не хотел бы выдержать снова. И в этой битве я убивал для вас язычников. И – да, верно, я их люблю.

Этельред посмотрел на брешь в мосту. Там непрерывно взметались брызги, вода падала в разлом с такой силой, что древний деревянный настил дрожал, и до нас доносился гулкий шум реки.

– Тебе не приказывали являться сюда на кораблях, – негодующе заявил Этельред.

Я знал – мои поступки возмущают его потому, что могут уменьшить славу, которую он ожидал обрести, взяв Лунден.

– Мне приказали вручить тебе город, – ответствовал я. – Ну так вот он!

Я показал на дым, плывущий над холмом, над которым звенели крики.

– Твой свадебный подарок, – сказал я с издевательским поклоном.

– И не только город, господин, – обратился Алдхельм к Этельреду, – но и все, что в нем находится.

– Все? – переспросил Этельред, словно не мог поверить в такую удачу.

– Все, – жадно проговорил Алдхельм.

– И если ты благодарен за это, – угрюмо перебил я, – тогда благодари свою жену.

Этельред круто обернулся и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Что-то в моих словах удивило его, потому что он выглядел так, будто я его ударил. На его широком лице читалось недоверие и гнев. На мгновение он лишился дара речи.

– Мою жену? – в конце концов переспросил он.

– Если бы не Этельфлэд, – объяснил я, – мы не смогли бы взять город. Прошлой ночью она дала мне людей.

– Ты видел ее прошлой ночью? – недоверчиво спросил он.

Я посмотрел на Этельреда, гадая, не сошел ли он с ума?

– Конечно, я видел ее прошлой ночью! Мы вернулись на остров, чтобы погрузиться на корабли! Она была там и пристыдила твоих людей, заставив их отправиться со мной.

– И она заставила господина Утреда дать клятву, – добавил Пирлиг, – клятву защищать Мерсию, господин Этельред.

Этельред не обратил внимания на слова валлийца. Он все еще смотрел на меня, но теперь смотрел с ненавистью.

– Ты погрузился на мои суда? – От гнева и ненависти он едва мог говорить. – И ты виделся с моей женой?

– Она сошла на берег с отцом Пирлигом.

Я не имел в виду ничего особенно, когда это сказал. Я просто доложил, как все было, в надежде, что Этельред восхитится своей женой, ее порывом. Но едва я заговорил, мне стало ясно – я совершил ошибку. Одно биение сердце мне казалось, что Этельред меня ударит, такой неистовой была ярость, внезапно отразившаяся на его широком лице, но потом он совладал с собой и зашагал прочь. Алдхельм поспешил за ним. Он ухитрился догнать моего кузена достаточно быстро, чтобы с ним поговорить. Я видел, как Этельред сделал взбешенный, небрежный жест, и Алдхельм вернулся ко мне.

– Поступай, как считаешь нужным! – крикнул он и последовал за своим хозяином через арку, где норвежская «стена щитов» позволила им пройти.

– Я всегда так поступаю, – ни к кому не обращаясь, проговорил я.

– Как поступаешь? – спросил отец Пирлиг, пристально глядя на арку, под которой так внезапно скрылся мой кузен.

– Поступаю, как считаю нужным, – ответил я и нахмурился. – Что вообще произошло?

– Ему не нравится, когда другие мужчины говорят с его женой, – объяснил валлиец. – Я заметил это на судне, пока мы шли вниз по Темезу. Он ревнует.

– Но я знаю Этельфлэд целую вечность! – воскликнул я.

– Он боится, что ты знаешь ее слишком хорошо, – ответил Пирлиг. – И это сводит его с ума.

– Но это глупо! – сердито заявил я.

– Это – ревность, – сказал Пирлиг. – А ревность глупа.

Эрик тоже наблюдал за тем, как уходит Этельред, и был озадачен так же, как и я.

– Он – твой командир? – спросил он.

– Он мой кузен, – горько проговорил я.

– И твой командир? – повторил Эрик.

– Господин Этельред командует здесь, – объяснил Пирлиг, – а господин Утред подчиняется.

Эрик улыбнулся:

– Итак, господин Утред, мы договорились?

Он задал этот вопрос по-английски, слегка неуверенно выговаривая некоторые слова.