Хелен зашмыгала носом, совсем как Депьюти в дождливую погоду.

— Папа, купи мне немножко.

— Нет. Мы выбираем подарок для Джулии.

Джоэл захотел узнать, с какой стати.

— Если у нее не день рождения, то зачем дарить подарок?

— Потому что суд завершится на этой неделе. Джулию освободят, и мы сделаем ей подарок. Джулия должна знать, что мы рады за нее.

Они рассматривали разные женские штучки — белые, розовые, кремовые и бледно-бледно-голубые. Помады, расчески, перчатки, шарфы и сережки, маленькие вечерние сумочки и сумочки покрупнее на каждый день. Хелен выбрала шелковый шарф.

— Джулии понравится, — уверенно заявила она.

— Такие деньги за какой-то глупый шарф, — заметил Джоэл.

Ломакс рассмеялся и купил шарф. Сегодня он все время смеялся. Он был счастлив. Они набрели на отдел детских игрушек и книжек, и ему стоило большого труда удержаться, чтобы не купить детям все, о чем они просили. В конце концов они выбрали несколько книжек, которые, по мнению Ломакса, одобрила бы Кэндис.

* * *

— Опять эти «Мальчишки Харди»![7]— простонала она.

Джоэл стоял между родителями, поочередно поглядывая на них. Мальчик напрягся, на лице отражалась тревога.

— Да ладно, вот еще парочка философов, — добродушно сказал Ломакс.

Кэндис улыбнулась, и Джоэл улизнул с книжками в руках.

Кэндис затеяла покраску их с Робертом спальни. Мебель сдвинули в центр комнаты и накрыли пыльной простыней. Ковер сняли. В комнате бродило эхо.

— Почему в белый?

— Мне нравится белый.

— Станет похоже на твою клинику. Будешь видеть сны о работе.

— Я и так вижу сны о работе.

— Может, кофе?

— Давай. Не пускай сюда собаку.

Ломакс сварил кофе, затем нашел кисть и немного помог Кэндис. Всего год назад он не смог бы так спокойно красить спальню бывшей жены. Сегодня спальня Кэндис казалась ему всего лишь одной из прочих комнат. Он поинтересовался, где Роберт.

— Работает, — ответила Кэндис, поджав губы.

Ломакс узнал этот тон. Кэндис сердилась на Роберта. Наверное, поссорились.

Кисть издавала приятный шлепающий звук. На поверхности краски образовывались маленькие пузыри.

— Ты не возражаешь, чтобы Хелен и Джоэл вместе с тобой наблюдали за затмением? — спросила Кэндис. — Суд закончится к четвергу?

— Еще бы.

— Ты что-то слишком уверен.

— Я просто знаю.

Как обычно, Ломакс рассказал ей все. О Вики. О Гейл и Льюисе. Когда Ломакс описывал отношения отца и дочери, ему показалось, что комната внезапно стала еще больше и пустыннее. Кэндис молчала. Он признался, что Френсис попытается добиться признания Вики в понедельник. Описал, как искал револьвер в ее комнате. Затем гордо заметил, что именно он вспомнил еще об одном свидетеле, оказавшемся жизненно важным в деле Джулии. Хотя Кэндис всегда сочувствовала Ломаксу в его неудачах, она редко радовалась его победам. Гораздо больше ее заинтересовал револьвер.

— В коробке из-под фена! Никогда бы не подумала.

— Это и не был фен. Просто пустая емкость.

— Наверное, стоит приобрести одну такую.

— И что ты будешь там хранить?

— Мой револьвер.

Ломакс перестал красить и посмотрел на Кэндис. Она продолжала двигать кистью. Вблизи он заметил, что кожа на ее щеках словно истончилась. Кэндис старела. Он вспомнил о скулах Джулии — точеных, словно лезвие ножа.

— Когда это ты купила револьвер?

— Роберт решил, что он может мне понадобиться во время его деловых поездок. Ты недоволен?

— Знаешь… Этот револьвер Вики… Я понял, что впервые видел так близко настоящее оружие. Такая крохотная аккуратная машинка. Но…

— Но она убивает людей. — Кэндис склонила голову на плечо и лукаво посмотрела на Ломакса. — Ты хочешь жениться на ней?

— Да.

Кэндис подвинула лестницу, забралась на нее, поставив ведерко с краской на верхней ступеньке.

— Если хочешь знать, — заметила она, — я еще несколько месяцев назад догадалась, что именно мать их убила. Кроме нее некому.

* * *

Следующей ночью Ломакс почти не спал, и его уверенность в исходе процесса под утро куда-то улетучилась. Он устал от постоянного напряжения. Ломакс убеждал себя, что сегодня Джулию оправдают, что решение об этом уже витает в воздухе. Он безуспешно пытался впихнуть в себя завтрак. Пес внимательно наблюдал за хозяином.

Приехав в суд, Ломакс обнаружил, что толпа уменьшилась. Скамейка прессы наполовину опустела. У двери стояло всего несколько человек. Атмосфера казалась напряженной. Утро понедельника. В следующие выходные праздновался День труда, и многие начали отмечать заранее. Интерес к процессу ослабел.

Френсис вызвала Джона Фаско, однако движение и перешептывание в зале не прекратились, когда свидетель занял свое место. Он надел черный костюм. Наверное, Джон Фаско купил его давным-давно, хранил в самом дальнем углу шкафа и надевал только на похороны и другие значительные мероприятия. Он и подумать не мог, что когда-нибудь наденет костюм в суд. На тощей шее болтался галстук. Даже с места Ломакса, с третьей скамейки сзади, можно было разглядеть щель между воротником и шеей. Костюм на мистере Фаско болтался. То ли он был куплен еще в эру свободных пиджаков, то ли владелец его с той поры высох от старости.

Ломакс вспомнил худое тело старика в бассейне, тени под каждой косточкой, согбенные плечи. Джон Фаско был очень стар. Ломакс посмотрел мимо старика. Джулия, Френсис, Курт и Марджори сидели на скамье, уверенно выпрямив спины.

За столом обвинения наблюдалась какая-то беспорядочная деятельность. Ломакс знал, что повестка вручена Джону Фаско еще в пятницу, но на лице де Марии читалось явное смятение.

— Ваша честь… — сказал он, вставая. Ломакс попытался разглядеть руки адвоката. Пальцы не двигались. — Ваша честь, можем ли мы с защитником подойти?

— Подойдите.

Френсис и де Мария приблизились к подиуму. Френсис была выше обвинителя, но даже она не могла подтянуться до судьи. Судья Олмстед наклонилась к ним. Де Мария шепотом убеждал в чем-то судью. Ломакс решил, что он хочет отвести свидетеля или просит дать обвинению еще немного времени. Судья что-то сказала, затем кивнула. Френсис тоже что-то говорила, но судья смотрела на обвинителя. Ломакс подумал, что де Мария выиграл дуэль. Сердце заколотилось. Во рту пересохло. Он понимал, что без Джона Фаско доказательств против Вики недостаточно.