С коммунистическим приветом, И. Сталин».

(РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 735. Л. 36–38. Машинописный подлинник. Подпись — факсимиле. Имеется штамп: «Личный архив Ген. Секретаря Цека Р. К. П. т. Сталина»).

Объяснение вполне доходчивое, тем более что совещание с большевиками, избранными делегатами I Всероссийского съезда рабочих и крестьянских депутатов, Сталин действительно проводил вместе с Троцким. Иосиф Виссарионович выступал на нём с основным докладом. После разгрома партийной редакции юнкерами именно

Иосиф Сталин организовал выпуск и распространение специального номера газеты «Правда» со своей же директивной статьёй «Что нам нужно?» и т. д.

Выполняют церемониал.

Говорят речи.

Говорят — и ладно.

И снова у Владимира Маяковского довольно странное отношение к участникам торжественных похорон председателя СНК. Над гробом Ленина выступали многие, самым ярким было выступление Григория Зиновьева — члена Оргбюро ЦК. Троцкого на похоронах не было. И. В. Сталин выступил днём ранее — 26 января 1924 года — на траурном заседании II Всесоюзного Съезда Советов: «Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии как зеницу ока, клянёмся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!» (Сталин И. В. Сочинения. Т. 6. М.: ОГИЗ Государственное издательство политической литературы, 1947. С. 46–51)

Его речь блестяща как стилистически, так и по своему политическому смыслу: «Мы, коммунисты, — люди особого склада. Мы скроены из особого материала…» Сталинский призыв привёл в большевистскую партию более 28 000 его сторонников, существенно разбавив ряды троцкистов.

«Да здравствует революция, радостная и скорая!» — так Маяковский заканчивает поэму, и эти строки — ещё один очевидный отсыл к великой мечте о мировом коммунистическом господстве — сверхидее опального вождя.

Оперативные сотрудники ОГПУ фиксируют распространение по всей стране самых разных, порой абсолютно нелепых слухов, связанных с Троцким:

— Ленин не умер, а уехал с Троцким за границу;

— на Троцкого совершено покушение, он ранен в живот, поэтому его не было на похоронах Ленина;

— Троцкий бежал в Турцию после неудавшегося военного переворота;

— в Москве расстреляна демонстрация рабочих, прошёл еврейский погром;

— Троцкий арестован, при его аресте обнаружены огромные ценности;

Были и более экзотические: Троцкий планировал похитить тело В. И. Ленина и т. д.

Идею забальзамировать тело Ильича и захоронить его в специальном саркофаге, активно поддержанную И. Сталиным, Л. Троцкий считает безумием.

18 октября 1927 года Маяковский впервые публично зачитывает свою новую поэму «Хорошо!» на собрании партийного актива Москвы в Красном зале РКП(б) на Большой Дмитровке. Участникам встречи прекрасно известны обстоятельства внутрипартийной борьбы и позиция Политбюро по этому вопросу, они знают и о том, что 21–23 октября должен состояться пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Пленум принимает ожидаемое решение о снятии Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева[148] и других оппозиционеров со всех государственных и партийных постов.

Мирная политическая дискуссия быстро переросла в открытый бунт — сторонники левой «объединённой оппозиции» в день Х-летия Октябрьской революции в Москве и Ленинграде, одновременно с официальной демонстрацией, посвящённой юбилею, проводят свою — альтернативную. В столице её возглавляют Троцкий, Каменев, Лашевич, Преображенский, Муралов.

К. Радек и Г. Зиновьев срочно выезжают в Ленинград, выступают на многотысячном митинге из открытого автомобиля. Троцкий без особого успеха пытается обратиться к демонстрантам с балкона дома на углу Воздвиженки, Смилга и Преображенский — тоже с балкона, только Дома Советов № 27 на углу Тверской и Охотного Ряда. Оппозиционеры подвергаются нападениям, по машине Троцкого сделано несколько выстрелов, в милицейских протоколах зафиксирована большая драка между противоборствующими группами демонстрантов на небольшой площади перед Елоховским Богоявленским собором. Неожиданно оказавшиеся троцкистскими лозунги «Выполним завещание Ленина!», «Повернём огонь направо против нэпмана, кулака и бюрократа!», «За подлинную рабочую демократию!» по ходу движения людского потока срывались активистами со стен домов. На улицах шли жёсткие столкновения, а в городе действовали партийные дружины, специально организованные для дезорганизации оппозиционеров. Сейчас такие группы, после известных событий на майдане Независимости в Киеве в 2014 году, называются «титушками».

Охрану мавзолея во время массовых мероприятий и торжеств с участием партийного руководства, помимо чекистов, осуществляли слушатели Военной академии имени М. В. Фрунзе. Х-летие Великого Октября отмечали особенно торжественно, поэтому территорию вокруг правительственной трибуны сотрудники ОГПУ закрыли заблаговременно, в результате назначенные в караул офицеры к установленному сроку пройти не успели и на подходе к трибуне вступили в перепалку с оцеплением, требуя их пропустить на объект, моментально переросшую в обычную драку.

По какой причине на такое ответственное мероприятие были назначены Яков Охотников вместе со своими сослуживцами Владимиром Петренко и Аркадием Геллером (до этого все трое были привлечены к партийной ответственности за участие в троцкистской оппозиции), не очень понятно.

Я. О. Охотников — бывший красный партизан, адъютант комкора И. Э. Якира — начальника ГУ Высших учебных заведений РККА, и, кстати, близкий друг Исаака Бабеля — прорвался на мавзолейную площадку, после чего ударил стоявшего у бордюра И. В. Сталина кулаком по затылку. Партийный руководитель, особенно после недавно перенесённой им травмы, не смог дать опор физически крепкому 30-летнему офицеру. Безумная атака была отбита только после того, как вооружённый ножом (на мавзолей было запрещено подниматься с огнестрельным оружием) начальник охраны вождя Иван Юсис[149] сумел ранить нападавшего, после чего задержал его вместе с подоспевшими С. М. Будённым и К. Е. Ворошиловым.

После недолгого разбирательства дикую выходку объявили политическим актом сторонников троцкистской оппозиции. Тем не менее её участники отделались только выговорами и смогли закончить обучение в академии. За героев Гражданской войны вступились Иона Якир, Михаил Тухачевский и начальник академии Роберт Эй-деманис[150].

В Ленинграде ситуация сложилась обратная: как ни удивительно, но вопреки ожиданиям, сотни рабочих, собравшиеся у Смольного, приветствовали Зиновьева и Радека овацией. Становилось очевидно, что партийный кризис набирал силу и борьба с оппозиционерами вступила в открытую фазу.

По поручению ЦКК проводятся специальные исследования социального состава троцкистской оппозиции: рабочих — 36,4 %, служащих — 33,3 %, крестьян — 1,7 %. Основная масса её участников — это служащие и учащиеся, их 46 %. Кстати, не подтвердится и современная версия об исключительно еврейском составе троцкистов, их всего 5 %, 61 % оппозиционеров составляли русские.

Говорить о безоговорочной поддержке Л. Троцкого в партийных организациях уже не приходилось: троцкистов можно было считать кем угодно, только не либералами — чем-чем, а человеколюбием они точно не отличались.

Как известно, личная отвага председателя Реввоенсовета сочеталась у него с откровенной жестокостью, постепенно обросшей легендами:

Товарищи. Вчера

Вас Троцкий чаровал бодрящими словами.

Наш красный вождь прощался с вами

На ваше мощное ответное «УРА».

В прощаньи час

С какою жадностью я всматривался в вас,

Внимательно