И Маршал Д.Т. Язов был также обработан со стороны В.А. Крючкова. Узнали мы об этом много спустя от М.С. Горбачева. Вот что он рассказал: «29 июля 91-го перед моим отъездом в Форос собрались: я, Ельцин и Назарбаев, в Ново-Огарево. (…)

Первым поднял кадровый вопрос Борис Ельцин. „Нужен договор о расстановке сил — как мы себя позиционируем. У меня такое мнение, что президентом СССР остается Горбачев, я остаюсь в России, а по премьер-министру надо договориться“. Я уже давно хотел предложить Назарбаева. (…) Тут Назарбаев говорит: „Я готов пойти премьером Союза, если не окажусь мальчиком для битья. Если будут реальные полномочия“. Я говорю ему: „Именно так. Мы знаем тебя“. Вот, собственно, так „обменялись“. Дальше пошел разговор о том, что у многих ключевых людей на госслужбе пенсионный возраст — их надо отправить на пенсию, а от некоторых надо избавиться. И фамилии назывались: Крючков и Язов. Других не могу вспомнить, но эти точно назывались. Вот и понадобился им ГКЧП. Крючков бедного Язова этими сведениями и дожал.

— А как Крючков узнал-то об этом? Что, слушали президента в его резиденции?

— Все места, где работает президент, высшие руководители, охраняются службой безопасности. Поэтому все передвижения известны. И поскольку об этой встрече было известно, дали поручение — подготовиться. Было обычное обслуживание, выходили поесть, потом продолжали разговор. Так вот вся эта встреча была записана. (…)

Ельцина словно подмывало, он выскакивал на веранду все время. Вот это звериное чутье опасности у него присутствует. Я говорю: „Что ты мечешься?“ Он: „Такие разговоры идут!“ (…)

Язов долго упирался и не хотел связываться с ГКЧП, а Крючков додавил его — дал кассету послушать. И Язов сразу стал обиженный»[732]. Добавим к этому, что именно Язов стал первым каяться в том, что он сделал что-то против М.С. Горбачева.

Задача с Б. Пуго была непроста. Он был искренне убежденным коммунистом, из числа тех, кого в печати называли мягко «твердолобыми», с проклятиями и угрозами. Но он был председателем КГБ в непростых условиях Прибалтики. Он был министром второго по информированности силового ведомства. Он много знал, и его следовало обработать быстро — так, чтобы не успел проанализировать все плюсы и минусы, и твердо — в лоб, чтобы не выбыл раньше времени из четко расписанной для него роли. Б. Пуго посещал М.С. Горбачева в Форосе 16 августа. О чем они говорили, теперь уже мы никогда не узнаем.

Для большинства ГКЧП происшедшее выглядит именно как выполнение обязанностей, возложенных на них, и исполнение приказа, данного Президентом СССР, включая самого вице: «Логично выглядит утверждение Янаева, который суть переговоров изложил так: „Группа руководителей попросила Президента навести порядок“. На что он ответил: „У меня есть заместитель Янаев, пусть он и наводит порядок“.

(…) При анализе действий Янаева создается впечатление, что происходящее он воспринимает не как заговор, а как выполнение указаний Президента… По мнению многих, кто знает Янаева, он всегда избегал риска и по складу своего характера не способен не то что возглавить заговор, но даже войти в число заговорщиков. Он, видимо, просто не представлял, что его действия вдруг будут объявлены заговором. Его подставили»[733].

Как успешно удалось разрешить программу для B.C. Павлова, мы расскажем ниже, когда это довольно быстро открылось.

А.И. Лукьянов всегда и во всем поддерживал все начинания М.С. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А.И. Лукьянова. Какие бы вместе преступления они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А.И. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим «соратником» — он всегда мог надеяться на то, что М.С. Горбачев поможет ему. Он не учел тот фактор, что руководят еще и самим М.С. Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не вывезет»). Старый провокатор просчитал не все… Да, он всегда был вдвоем с М.С. Горбачевым, но в той операции это не играло никакой роли. А.И. Лукьянову и хотелось бы дистанцироваться от всех, но это никак не удавалось.

Точно в таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В.И. Болдин.

П.С. Грачев был выбран из тройки кандидатов: он, В. Ачалон или А. Лебедь. Его роль закладывалась еще на стадии разработки сценария ГКЧП. В КГБ его тонко обработали, показали замысел операции, была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. Его склоняли к варианту, что Д.Т. Язову надо пускать пыль в глаза и только демонстрировать подчинение, а команды Б.Н. Ельцина — исполнять на самом деле. Как офицер, «верный присяге», он активно участвовал в совещаниях у министра и предлагал самые крутые меры. о которых потом по телефону докладывал Президенту РСФСР. И в любом случае он — молодец! В том случае, если верх берет ГКЧП — «Я первым окружил гнездо сопротивления»; если же побеждает Б.Н. Ельцин — «Я первым к вам пришел на помощь».

Кто был еще? Может быть, мы забыли А. Ивашко? Все же замгенсека! Нет, мы помним, что он был в больнице. И таким образом не выбывал из игры совсем, но был на подстраховке.

Министр иностранных дел A.A. Бессмертных отдыхал в Белоруссии, ходил по лесу, собирал грибы. Его нашли, тут же оказалось, что где-то на трассе оказались машины, и на самолете доставили в Москву, как был в джинсах и куртке, он оказался в Кремле. Все в кабинете были уже хорошо под градусом, кроме P.A. Крючкова, который протянул бумагу с Заявлением ГКЧП и сказал, что надо ее подписать. A.A. Бессмертных сказал, что тогда про международные дела можно будет забыть. Дипломатия часто прибегает к уловкам. Помогла она и на этот раз. В.А. Крючков поднял трубку телефона и сказал: «Бессмертных отказался». Некоторые полагают, что разговор был с Михаилом Сергеевичем. Но нас гложат сомнения.

Наши слова о том, что были непосредственные контакты на вербальном уровне, когда шла обработка обычными словами, совсем не исключают того, что могло быть использовано пси-оружие либо любые другие технические, медикаментозные, сильнодействующие, гипнотические и прочие средства воздействия. Просто тут я совсем не специалист, а судить на основе газетных материалов затруднительно. Но и не упомянуть я здесь об этом не могу. Во всяком случае Г.И. Янаев описывает то свое состояние как полное беспомощности[734].

Надо сказать, что и В.А. Крючков полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили успокоительную версию: «Пострадают все, кроме вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыгранной неудачи с Вильнюсом Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. Могло быть так, что о том, что и ему предстоит оказаться в СИЗО, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями. А могло быть и так, что он предусмотрел угрозу своей личной безопасности и знал личный канал ухода из-под удара.