в письме два векселя. Если Вам будет угодно использовать их, я уверен, что, как только Вы предъявите их, Вы тут же получите деньги. Один вексель – даме из Сен-Реми, другой – господину де Физу. Прошу Вас, не смущайтесь предъявить их. Я буду ждать сообщения от них о получении, чтобы не было никакой ошибки. Есть еще некоторые в Париже и при дворе, которые не отказали бы мне и в намного большей сумме.

Если я могу быть чем-нибудь полезен Вам, то умоляю Вас со всей настойчивостью, что Вы можете использовать меня и если это касается непосредственно Вас, и если это касается Ваших друзей. Будьте уверены, что Вы можете положиться на меня так же, как на любого человека в этом мире.

И если бы не беспорядки, которые ежедневно происходят из-за религии, я был бы уже в дороге и обязательно подробно расспросил о Вас.

Я с большой тревогой жду Ваших писем, будучи уверен, что Ваш ответ заверит меня, что Вы удовлетворены. Я надеюсь поехать ко двору, чтобы определить моего сына Сезара Нострадамуса на учебу и удовлетворить несколько человек, которые просят меня приехать, что я и сделаю.

Однако я прошу Вас написать мне о своих новостях как можно скорее. Я готов оказать Вам любую услугу, которую в состоянии оказать, и продемонстрирую это более полно делом, которое скажет в мою пользу, месье де Морель.

Молю Бога, чтобы Он ниспослал Вам здоровье, долгую жизнь, уважение и наслаждение Вашими благородными и героическими качествами.

Ваш скромный и покорный слуга, готовый повиноваться Вам,

М. Нострадамус.

P.S. Сир, я посылаю Вам два [векселя], хотя я уверен, что, предъявив первый, Вы будете удовлетворены. Напишите мне подробно, довольны ли вы.

Ваш скромный и покорный слуга, готовый повиноваться Вам

М. Нострадамус»[774]

[Письмо]

«Преподобным сеньорам каноникам кафедрального собора древнейшего города Оранжа

Преподобные сеньоры: в связи с вашим запросом относительно указанных и перечисленных кощунственных действий, относительно кражи и клада, спрятанного, но не скрытого.

Согласно астрологической диаграмме, изображенной на рисунке, вы ясно увидите, что кража священных предметов была совершена по сговору двумя вашими братьями по церкви, которые ранее несколько раз высказывали личное мнение о том, что случилось с вашим серебром. Один из них высказал мнение, что его увезли в Авиньон, другой – что оно в каком-то другом месте. Оба считали, что оно продано, поскольку таким было их намерение.

Добычу предполагалось разделить среди каноников, которые сейчас подобны солдатам.

Это мнение не представлялось добрым, благочестивым и похвальным. Некоторые не согласились с ним, хотя другие были довольны, но в конце не согласились в том или ином пункте. Но все приостановилось, поскольку серебро было перенесено в дом одного из ваших людей и заперто, а некоторые были с этим не согласны. Было высказано мнение, что необходимо переплавить серебро в бруски и продать, а пока сложить в доме одного из них.

Затем двое или трое пошли дальше, заявив, что это едва ли можно делать в течение любого отрезка времени, поскольку римская церковь будет вовлечена в зловещие события. Его (серебро) заперли, хотя двое остались при том мнении, что его следует переплавить, и эти двое вошли в тайный сговор.

Их было только трое, и они братья Церкви, и они похитили это, и безошибочно с намерением украсть все, и не без сговора с хранителем, поскольку вы доверили овец волку. Как Иисус Христос на какое-то время доверил Свое стадо на долгое разграбление Своей Церкви, так под защитой веры и честности и вы доверили свое серебро, освященное и предназначенное украшать ваш храм, пожертвованное королями, монархами, правителями земли, как истинными хранителями веры и религии.

Но имейте в виду, достопочтенные сеньоры, что на тех из вас, кто знает день и ночь, когда была совершена кража священных предметов, если не будут возвращены полностью те предметы, что были украдены, и не только в то место и в те руки, кому они были отданы на хранение, но возвращены в храм, на них обрушатся величайшие несчастья, когда-либо случавшиеся с человеком, на них и на их семьи; и, кроме того, чума подойдет к вашему городу столь большая, что охватит весь ваш город и останется внутри ваших стен, и пусть они не противятся вышесказанному.

Священники подобны товарищам благосклонных богов.

Но увидят, поскольку сказано, что Бог мстит тем, кто осквернил Его святой храм и кто украл то, что в древности пожертвовали хранители Христианской религии.

Поэтому прочтите это мое письмо в присутствии всех ваших людей, но не открывайте его, пока все не соберутся, и тогда лица тех, кто состоял в сговоре, выразят большой стыд и смущение, которые они не смогут скрыть.

Храните мое письмо как свидетельство истины, поскольку придет время, которое подтвердит его, и будьте уверены, достопочтенные сеньоры, если то, что было украдено, не будет так или иначе возвращено, то они умрут самой страшной, самой медленной и мучительной смертью, какой никогда прежде не случалось, – если все не будет возвращено и помещено в древнее хранилище, и вы увидите, что так и будет.

Я огорчен, что овца доверена волку, и принимал это во внимание, составляя свое письмо.

То, что я написал вам, соответствует астрономическим расчетам, и я заявляю, что не хотел обидеть никого на этом свете. Я человек и могу ошибаться, быть неправым и обмануться; однако, если в вашем городе есть кто-нибудь знакомый с астрономическим учением, пусть ознакомится с моим рисунком, и если понимает в этом, то увидит, что я говорю правду.

Не бойтесь, сеньоры, скоро все будет найдено, а если этого не произойдет, будьте уверены, что тяжелая судьба приближается к тем, кто совершил это чудовищное преступление.

Большего я пока не могу вам сообщить. Бог наблюдает за вами, чтобы вернуть вас в прежнее положение. Хотя некоторые будут недовольны, если они снова будут носить капюшоны, некоторые из них рядом с вами, и те, кто не захотят, чтобы рядом были такие же, как они.

Да хранит вас Бог от зла. Из Салона 4 февраля 1562 года.

М. Нострадамус

Салон-де-Кро в Провансе»

Завещание Мишеля Нострадамуса

Год от Рождества нашего Господа одна тысяча пятьсот шестьдесят шестой, семнадцатый день месяца июня. Как нет ничего более определенного, чем смерть, так нет ничего более неопределенного, чем ее час.