шнуры, лежавшие бесчисленными слоями, вдруг исчезли без следа, и скит вновь принял свой прежний вид. Потом послышался резкий скрип ворот, и оттуда, разговаривая и смеясь, вышли все семеро девиц. Сунь У-кун стал внимательно вглядываться в них. Они шли в ряд, взявшись за руки и прильнув друг к другу, прошли мост и скрылись. Поистине восхитительные и очаровательные созданья!

Вот послушайте:

Их с яшмой бы сравнить уместно,

Но яшма не благоухает;

Их вид воистину прелестный

Скорей цветы напоминает.

Дугой изогнутые брови

Мостам над темными прудами

Подобны: губки – ярче крови —

Вход в дивный ротик открывают.

Как звездочки меж облаками,

Заколок драгоценных блестки

Средь шелковых волос сверкают

И украшают дев прически.

Из-под подолов юбок алых

Виднеются, маня нескромно,

Шалуний ножки в туфлях малых,

Подобных розовым бутонам.

Семь девушек не уступают

Ни красотою, ни повадкой

Тем небожительницам юным,

Что сходят на землю украдкой,

Ни той, что в небе обитая,

Порой, свой шар покинув лунный,

К нам в гости по ночам слетает.

– То-то наш наставник вздумал сам пойти за подаянием! – ухмыльнулся Сунь У-кун, провожая красавиц восхищенным взглядом. – Вот какие милые созданья живут здесь. Если эти семь прелестниц задержат наставника у себя, то съедят его в один присест, а если захотят использовать, то в два дня от него ничего не останется; стоит им только по очереди начать, он сразу же помрет. Дай-ка послушаю, о чем они говорят и какие строят козни!

Сунь У-кун зажужжал и уселся на прическу девицы, идущей впереди. Не успели они перейти мост, как шедшие сзади подбежали к первой и затараторили:

– Сестрица! Пойдем купаться, а после сварим этого дебелого монаха на пару и съедим его.

Сунь У-кун чуть не рассмеялся.

«Э! да эти оборотни совсем нерасчетливы! – подумал он. – Просто сварить – меньше бы дров пошло.Чего это они вздумали варить его на пару?»

Тем временем девицы свернули на юг и пошли купаться, по дороге срывая цветы и щекоча ими друг друга. Вскоре они прибыли к купальне отгороженной замечательно красивой стеной с небольшими воротами. Воздух был напоен ароматом цветов, образовавших здесь пышный ковер.

Вдруг одна из девиц, замыкавших шествие, бросилась вперед и, подбежав к воротам, быстро распахнула обе створки. Раздался резкий скрип; за воротами показался бассейн с теплой водой. О нем сложены стихи:

Поначалу, когда мир сотворился,

Десять солнц на небе горело.

Тут искусный стрелок И158 появился;

В девять солнц он рукою умелой

Пустил свои меткие стрелы,

И с тех пор одно только солнце,

С золотым на нем вороненком,

Бесконечно на небе сияло,

Разгоняя земные потемки.

Это солнце собою являло

Силы Ян всеблагое начало,

И огнем ее мир освещало.

Там, где сбитые стрелами солнца

Когда-то на землю упали,

Девять жарких ключей зажурчали,

Животворною влагой забили;

Им названия дали такие:

Благовонно-прохладный Сянлэнцюань,

Дружный с горными недрами Паньшаньцюань,

Никогда не хладеющий Вэньцюань,

С Востоком согласный Дуньхэцюань,

У горы хуаньшаньской Ханьшаньцюань,

Почтительный, мирный Сяоаньцюань,

Многоструйный, просторный Гуанфэньцюань,

Кипящий Танцюань

И девятый, о коем здесь речь поведется, —

Чжохоуцюань, – «Омовеньем от грязи» в народе зовется.

Про последний источник тоже рассказывается в стихах:

Нет здесь зимы, зной летний не палит,

Весна чудесная здесь круглый год царит,

Вода горячая, как будто бы в котле,

Бурлит и пенится, клокочет и кипит.

Там, где она струится по земле,

Поля питая влагою своею,

Земля становится богаче и тучней,

Хлебов стена червонная стоит.

Там, где струи свой замедляют бег,

Глубокий образуют водоем,

Мирская пыль смывается навек,

И растворяются мирские скорби в нем.

Слезинками жемчужными со дна,

Где раковинка каждая видна,

Вздымаются росинки пузырьком

И образуют пенистый покров.

С ним риза не сравнится ни одна,

Будь самоцветами усеяна она!

Хоть и бурлит вода, но не броженьем

Ее благое вызвано кипенье:

Она светла, прозрачна и чиста

И жаждущие утолит уста;

Недаром благовещие знаменья

Несут и процветанье и цветенье

Земле, где жизнь сама – благословенье!

Небесная обитель создана

Самой природой здесь, и столь она дивна,

Что слов для описанья не хватает.

Взгляни на водоем, где девы омывают

Тела свои чудесной красоты,

Где волны серебристые блистают,

Своим прикосновеньем обновляют

И мощь душевную и внешние черты…

Взглянув, для чувств своих найдешь ли слово ты?

Купальный бассейн имел в ширину примерно пять с лишним чжан, в длину более десяти чжан, а глубиною достигал четырех чи, но вода в нем была такая прозрачная и чистая, что все дно было видно как на ладони. Большие пузыри, похожие на шары из яшмы или на крупный жемчуг, бурля, поднимались со дна на поверхность. Вокруг бассейна в шести или семи местах были проделаны отверстия, через которые вода вытекала маленькими ручейками. Она оставалась теплой на расстоянии двух-трех ли от источника и орошала поля. На берегу бассейна стояли три купальных павильона, в каждом из них, ближе к задней стенке, были поставлены длинные скамейки на восьми ножках, а по обеим сторонам от них высились лакированные вешалки для одежды. Сунь У-кун, радуясь и ликуя, стремглав полетел к одной из вешалок и уселся на самом верху.

Чистая, теплая вода источника манила к себе. Девицы разом скинули с себя одежды, повесили их на вешалку, а затем все вместе вошли в воду. Вот что увидел Сунь У-кун:

Все одежды роскошные

Скинуты, сброшены,

Все завязки раздернуты,

Поясочки развернуты…

Входят в воду гурьбою подруги,

Их белые груди упруги,

Блистают точеные руки

Снега яркою белизною,

Блистает их белое тело

Красою непоказною,

Блистают их белые плечи

Поверхностью розово-млечной,

Не тронутой солнечным зноем,

А мягкая, нежная кожа

На бедрах и животе

С кожицей персика схожа

В чудесной своей наготе.

Их спины так чисты и гладки,