Замерли и люди. Прозрачная смерть повергла бы в ужас и троллей... Секунда. Две. Три... Головы одна за другой поворачивались к экрану. Красивые губы Вадима дернулись в злой улыбке:

— Это последний шанс для мятежников.

Шанс?! Вадим никому не давал шансов... Никогда... Неужели?

Над площадью вдруг материализовалась платформа. Она зависла в воздухе, черная, круглая, с толстым днищем, которое внезапно раскрылось многолепестковой диафрагмой, уронив на землю множество небольших предметов. Толпа в страхе отшатнулась, но они не взорвались и не напали - тихо осыпались в небольшую, не выше пояса, кучу...

— Это ваш последний шанс. Кто сдастся и признает свою вину, может надеть ошейник. Станет рабом, но останется жив. У вас пять минут.

Серо-зеленые глаза осмотрели побелевшие лица. И в жуткое молчание тяжело упали слова:

— Отсчет пошел.

Наверно, его голос отдавался в каждом уголке города, в каждом доме, потому что пустые улицы буквально за минуту заполнились людьми... Они оглядывались, и, замечая зависшую смерть, цепенели... и бросались бежать. Паника, ужас, давка. Страх и смятение...

На городской площади несколько секунд все стояли в неподвижности. В молчании. В страхе... Потом медленно, как во сне, к темной груде наклонилась женщина... И защелкнула темное кольцо на шее ребенка... Подростка.

— Мама! - вскрикнул беловолосый паренек...

— Боже... - бросился к ним мужчина... - Рихи! Что ты делаешь? Отдаешь нашего сына... в рабы?

— Зато он будет жить!... - закричала женщина...- Это не навсегда, пойми, Матиас... Он будет жить!

— Ма... - начал подросток, отчаянно пытаясь сдернуть ошейник... и растаял. Исчез.

— Карл! - мужчина безнадежно рванулся, хватая воздух руками. - и закрыл глаза, сломленный отчаянием... - Карл... Рихи...

Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.

Феникс недоверчиво смотрела на экран. Ошейник с вмонтированным призывом? Вот что еще готовилось, вот о чем хотел узнать Стрейзант! Вот что еще может быть вмонтировано в новые браслеты! Лина сжала кулаки. Проклятье!

Больше никто не сможет спрятаться - они притянут отовсюду, больше никому не уйти, не снять... Полное рабство. Вечное. Безнадежное.

Преисподняя!

По волне прошел шелест... рокот... она дрогнула и придвинулась. Чуть-чуть...

И к ошейникам протянулась вторая рука.

Демоны по-разному встречали сдачу людей

— Милорд - это круто!

— Так их, обнаглели человечки!

— А вот эта, беленькая, а? Мне б такую... в служанки...

— Нашел над чем ржать, придурок! Вдумайся лучше. Это не только людям показывают - это и нам... мол, поосторожней...

— А я уважаю вон того, который не сдается...

— Будет с кем поразвлечься, интересно, торги скоро?

Трудно описать то, что творилось на площади обреченного города... Люди сначала подходили по одному, пряча глаза, брали ошейники, застегивали и пропадали... Потом, когда на камень мостовой стали группами выбегать люди ближайших улиц, все смешалось. Ошейники хватали второпях, пытались унести своим, отставшим... Постепенно началась давка... Когда по волне с шумом прошелся пенный гребень, это словно сорвало какой-то предохранитель. Обезумев от страха, люди отталкивали друг друга, сбивали... падали...

Кто-то пытался навести порядок. Кто-то плакал...

Глаза выхватывали в мятущейся толпе то одну фигуру, то другую...

Юноша, умоляющий девушку спастись... Кто она ему - сестра? Любимая? Но ошейник она так и не взяла.

Мужчина, выбивающий из рук девочки ошейник, который она поднесла к своей шее...

Пожилой человек, силой застегивающий на горле мальчика черную ленту...

Вот парень отшвыривает в сторону старушку, хватая заветный ошейник... Молодая мать обнимает двух малышей и старается отвлечь их от волны... приговаривая что-то вроде: "Это не больно..."

— Время истекает. Десять. Девять... Восемь...

На площадь врываются опоздавшие, бросаются к "милосердному дару" Вадима. Черное милосердие у вас, милорд...

Не обращая на них внимания, оставшиеся - люди, не желающие стать рабами - один за другим оборачивались к волне. Навстречу смерти.

Пять... Молодая женщина прячет лицо на груди у мужа...

Четыре... Юноша поддерживает под руку пожилую женщину... Что-то говорит, но уже не слышно.

Три. Исчезает последний, надевший ошейник. Двое стариков, он и она, берутся за руки, глядя на водяную стену...

Два... Один из малышей пробует утешить маму...

Один. Молодая пара бережно, ласково-ласково, с проникновенной отрешенной нежностью в залитых слезами глазах сливается в объятии... Последнем.

Ноль.

Гладкое зеленоватое зеркало воды, скованной чьей-то злой волей, разрезает кривая трещина... и оно лопается бурлящим ужасом, тысячетонным валом, громадной невообразимой массой, погребающей под себя и город, и людей.

Стократно усиленные рев и грохот взбесившейся воды заглушали на площади любые шумы. Но заглушать было нечего. На толпу-армию Повелителя словно глянул какой-то супермощный василиск - и все окаменели под его чарами. Все. Ни шепота, ни движения... Потрясение было общим.

Это было настолько неожиданно и настолько страшно, что замолкли даже тролли, горячие поклонники новомодных шоу на выживание, даже демоны из отряда зачистки, только что оравшие нечто одобрительное...Кипящий водоворот на месте старинного городка отражался в широко открытых глазах, но все молчали...Отвыкли от такого... Даже в судные дни ТАКОГО она не помнит.

Круто, милорд.

Ваше новое шоу "Массовая расправа" имеет успех. Зрители потеряли дар речи...

А на экране уже растет новая волна. Следующий город. Промышленный центр... И все повторилось.

Пять городов-мятежников, десятки тысяч человек. Нависающие над улицами многометровые стены воды... Вскрики, ужас... взгляды людей - cначала недоверчивые, заполняющиеся ужасом осознания того, что выбор неизбежен... потом умоляющие, отчаянные, панические. Безнадежные обращения-выкрики:

"Мы же не с ними, не с ними, мы ничего не делали! Милорд, мы же не виноваты! За что?"

Черные знаки рабства, осыпающиеся на площади и улицы... Милорд был щедр, и хватило всем. С избытком...

Холодеющие от бессилия щеки.

Удивленно, по-девчоночьи, приоткрытые губки Зои...

Потом вспыхнувшая на экране карта побережья Голландии, на глазах меняющая очертания.

Замершая рядом Анжелика. Ехидные комментарии кое-кого из очнувшихся демонов. Они стихли, как отрезало, едва на фоне карты возникает знакомое лицо с тяжелым, как гора свинца, взглядом. Человек-маг, ставший демоном. Хозяином. Бывший человек.