– Мамочка, он не просыпается! – всхлипывала девочка, дергая отца за руку. – Папочка! Папочка!

Ясмина подбежала к кровати, оттолкнув Сати в сторону.

– Жди у себя в комнате, – велела она.

– Но он… Что с ним такое, мамочка? Что случилось?

Ясмина наклонилась над мужем. У него был плохой цвет лица и затрудненное дыхание. Но он все-таки дышал. Она громко позвала его. Никакой реакции. Ясмина закричала, а в это время у нее за спиной Сати опустилась на пол с рыданиями:

– Нет… не-е-е-е-ет…

Ясмина отбросила в сторону одеяло и, вскочив на кровать, оседлала тело мужа и кулаком стала отчаянно тереть его грудную клетку. Вес своего тела она использовала для того, чтобы давить на нее как можно сильнее.

– Мамочка, что с ним?! – кричала Сати у нее за спиной. – Я позвоню в «три девятки»! Мне звонить?

– Нет, нет! – вырывалось у Ясмины. Потом она обратилась к мужу: – Тимоти, ради бога! Тимоти! Тимоти!

Она не может допустить, чтобы его забрала «скорая». Если это произойдет, то все раскроется: его зависимость, то, как он крал таблетки у пациентов, то, что он законченный наркоман…

– Все хорошо, милая, – сказала она Сати. – Просто он не очень хорошо себя чувствует… Но все будет хорошо. Видишь? Сати, посмотри, папа приходит в себя…

И, благодарение богу, он действительно пришел в себя. Его веки затрепетали. Тимоти зажмурил их. Она дала ему пощечину. Очень сильную. Он раскрыл глаза. Ясмина сначала посадила его, а потом поставила на ноги.

– Ты видишь, Сати? Вот он уже встал. С ним все будет в порядке. Вчера папа выпил снотворное. Сейчас я отведу его в ванную. Нам надо будет остаться наедине, но с ним все будет в порядке. Понимаешь?

Девочка выглядела убитой горем. Ясмина почувствовала, как ее охватывает ярость. Она дала ей нечеловеческие силы. Ей показалось, что она может отнести Тимоти на руках, но делать этого ей не пришлось.

– Сати… – сказал он, хотя голова болталась у него на груди, – со мной все будет… – И обмяк на руках у Ясмины.

Но этих слов оказалось достаточно, чтобы Сати, с прижатыми к подбородку кулачками, вышла в коридор, чтобы освободить путь в ванную. Прежде чем закрыть дверь, Ясмина посмотрела на дочь.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Сати, милая, мне очень жаль.

Ладлоу, Шропшир

У нее были десятки способов довести человека до белого каления, но в том, что касалось текущего расследования, нюху Барбары Хейверс можно было абсолютно доверять. В этом Линли был уверен. Поэтому, по пути с кладбища к Гриффит-Холлу, он внимательно слушал ее соображения, после того как они обговорили все мелочи, с которыми им пришлось столкнуться за прошедший день.

– Вся проблема в том, что она слишком высокая, – начала Барбара.

– Фрэнси А-д-а-м-и-ч-ч-и, как она себя называет?

– Вот именно. Они обе блондинки, и у обеих прически напоминают вариант «девушка-в-поисках-своего-образа». – Услышав это, Линли приподнял бровь. – Ладно, знаю. И кому я это все рассказываю?.. Но вы меня поняли. Все эти девицы вокруг выглядят так, как будто их перенесли сюда из шестидесятых. Не хватает только цветочных венков и билетов в Сан-Франциско, или куда там еще[200]… Я просто хочу сказать, что, несмотря на то что обе они блондинки, их сходство на этом заканчивается. Тип тела совершенно разный. Девушка, которую я видела с Раддоком, была миниатюрной. А эта Фрэнси?.. Гибкая, высокая, грудастая и что там еще… Вы меня понимаете – воплощение мужского идеала, являющийся основным кошмаром для женского населения планеты. Я понимаю, что было темно, но когда девушка вылезла из машины и зажегся свет, то я смогла зафиксировать лицо, и это была не та девушка. – Тут Барбара ткнула большим пальцем себе за спину, в том направлении, откуда они сейчас возвращались. – Да и в любом случае главным является сам факт патрульной машины.

– То, что Дена Дональдсон заговорила о патрульной машине, когда вы упомянули просто машину? Точка.

– А это кое-что да значит. И значит это то, что она была с Раддоком. Так что, если хотите знать мое мнение, кто-то пудрит нам мозги. Или Дена, или Фрэнси А-д-а-м… и так далее, или даже Гарри Рочестер, который мог видеть Дену, но по какой-то причине притворяется, что видел Фрэнси. Вы меня понимаете, да?

Линли понимал лишь одно – их время заканчивается и скоро Хильер потребует от них результатов, потому что ему совсем не улыбается в одиночку отдуваться за всех в кабинете министра. Поэтому, прежде чем они подошли к зданию гостиницы, инспектор сказал:

– Что касается запудривания мозгов, сержант, то, сдается мне, этим здесь занимается не один человек. Утром я позвоню Нкате.

Что он и сделал, когда был уверен, что сержант уже сидит на своем рабочем месте. Услышав характерный голос сержанта – смесь западноафриканского произношения с карибским и с добавлением чуточки Брикстона, – Томас произнес:

– Могу ли я обратиться к вашему искусству исследователя, Уинстон? Мы здесь немного запутались.

– Обращайтесь, – дружески разрешил сержант.

Линли продиктовал ему список имен, начиная с Гарри Рочестера и кончая Кристофером Спенсером, которого он включил в него просто от отчаяния. Выслушав до конца, Нката присвистнул:

– На это потребуется время… А что я ищу?

– Все, что может показаться подозрительным. Сейчас нас больше всего интересует Гарри Рочестер, но если кто-то другой из них наступил кому-то на ногу и не извинился, то сообщите нам об этом. Вы сможете сделать это за сегодняшний день?

– Сделаю. У меня здесь есть еще кое-что, но я думаю… – Нката остановился, потому что, как услышал Линли, с ним кто-то заговорил. Затем ответил: – Да. Правильно. Он сам только что позвонил. – И произнес в трубку: – Инспектор, с вами хочет поговорить Ди Гарриман.

Услышав ее слова «детектив-инспектор Линли, сам Бог мне вас послал…», Томас отрапортовал, демонстрируя, на его взгляд, полнейшую лояльность:

– Насколько я могу судить по ее измученному виду по утрам, Барбара тренируется все ночи напролет, Ди. Или прямо перед завтраком. Признаюсь, что я не спрашивал ее напрямую, когда именно она роет могилу Джинджер Роджерс[201]. Но она, по-видимому, уже стерла свои стопы – или фаланги? – до кости. Минутку. Простите. И то и другое ведь кости, правильно? В любом случает она настроена стать звездой вашего танцевального вечера. Да, и проследите, чтобы у меня в календаре была соответствующая запись – несмотря на все ее угрозы, я намерен его посетить.

– Я в этом не сомневаюсь, так что если это шутка с вашей стороны…