– Как ты тут находишься? – Мелл поставил поднос на тумбу и взял со стеклянной полки шкафа деревянный поднос. – Ты что, купаешься в кипятке?

– Можешь сам проверить. – Саша обхватил колени. – Мне даже интересно.

Мелл сжал губы и замялся. Стараясь не смотреть на обнаженное тело друга, он поставил поднос с тарелками на бортики ванны перед его лицом, опустил руку в воду и тут же с шипением отдернул.

– Она нереально горячая. Ты же сваришься. Как ты в ней купаешься?

– Для меня она теплая, не более.

– Это из-за?..

Мелл сглотнул. Нельзя было произносить это вслух, но после раскрытия правды и постоянного избегания разговоров о ней скорбь о скорой утрате лишь возросла и стала рвать его на части. Сколько всего Меллу хотелось сказать: ему невыносимо больно осознавать, что наступит день, когда Саши не станет; само ожидание столь мучительно, что иной раз ему не хочется принца даже окликать – вдруг он уже не услышит ответ. Что Саша дорог ему, в конце концов, и Мелл никак не может проявить свои чувства, не вызвав яростный ответ.

– Ешь. Вафли с нутеллой и клубникой – конечно, не идеальный ужин, но сладкое поднимает настроение.

Саша взял вилку и нож и принялся за тихую трапезу. Когда он закончил, Мелл забрал поднос с пустой тарелкой и поставил на тумбу. На душе у него стало чуть спокойнее.

– Чего улыбаешься? – Саша выпрямился и скрылся в воде по подбородок, кончики мокрых волос замерли на поверхности воды в невесомости. Меллу застенчиво пришлось встать поодаль.

– Рад, что у тебя есть аппетит.

Саша ухмыльнулся. Пусть так и думает. Пусть даже не догадывается, что в последние дни он заталкивает в себя еду, лишь бы усыпить бдительность Мелла.

Как бы Саша ни старался пережевывать пищу, в желудок она опускалась плохо перевариваемыми камнями.

– Было вкусно. Спасибо. На будущее: на ужин лучше подавать суп. И тебе необязательно готовить. В меню есть неплохие варианты. Можно просто заказать, и все привезут дроном.

– Так и сделаю в следующий раз.

Он вышел, а спустя десять минут Саша решил, что ванны на сегодня хватит. Схватившись руками за бортики, он попытался встать. Колени не сгибались. Ноги определенно чувствовали тепло и прикосновения, но упрямо отказывались подчиняться. За три минуты бесплодных попыток ему удалось разве что пошевелить пальцами и чуть согнуть колени. Звать Мелла ни в коем случае нельзя. Сердце Саши разорвется, если он еще хоть раз прочтет отчаяние в глазах. А значит, выбираться нужно самому.

Он бросился в другой конец ванны, у которой стоял стул, смахнул с него заранее приготовленное полотенце и вновь приподнялся, в этот раз упираясь в бортики у стола. Руки ныли от тяжести собственного тела, но наконец, пусть и неуклюже и едва не свалившись, ему удалось сесть на стул. Он обтерся полотенцем, дотянулся до халата на вешалке за спиной и надел его.

Осталось доползти до кровати.

Саша склонился, загнул под стул колени и медленно, упершись руками об пол, спустился вниз и начал мучительный путь. Руки по-прежнему ныли от рвущей боли. У двери, прислонившись к стене спиной, ему удалось немного передохнуть, а затем, с новыми силами, он открыл дверь и застыл в немом ужасе.

Мелл стоял перед ним, совершенно растерянный.

– Что ты здесь делаешь?

– Я забыл забрать поднос.

Саша раздраженно закатил глаза. Страх сменился злостью.

– И приспичило же тебе забирать его именно сейчас!

– А что такое? Ты что, поскользнулся и упал? – подхватил его за плечи Мелл и помог встать.

По телу Саши пробежали холодные мурашки. Он что есть силы старался пробудить в ногах хоть каплю жизни и двигать ими, но когда настала пора сделать шаг вместе с Меллом, те безжизненно повисли, и парочка едва не рухнула на пол.

Саша боялся смотреть Меллу в глаза.

– У тебя ноги отказали? – прошептал тот, ужаснувшись.

Саша не понял, как оказался у него на руках. Возражать он не смел. Его донесли до кровати, аккуратно уложили, взбили подушку под головой и укрыли по пояс одеялом.

– Я и сам могу все это сделать, – буркнул он, глядя в потолок. – Я не такой беспомощный, как кажется.

Мелл закрыл лицо руками. Плечи его вздрогнули в тихом всхлипе.

«Господи, дай мне сил все это пережить и не сойти с ума!». Его ранило то, что он видел, но еще сильнее – то, что он слышал. Эти упрямство, фальшивая стойкость перед смертью, препирания и холодность.

– Перестань хотя бы врать. Ты невыносим, – произнес он горько.

– Только сейчас это заметил? – Лицо принца исказила бледная усмешка. – Ложись рядом.

Мелл отчетливо расслышал в его словах просьбу, а не привычное жесткое повеление.

Он покорно лег и бегло осмотрел Сашу с ног до головы, словно боясь заметить явный след смерти, но и того, что он видел, было достаточно: нездоровая бледность с зеленоватым оттенком делала Сашу похожим на мертвеца; казалось, местами между кожей и костями не было и миллиметра плоти, а в угасающих впалых глазах едва различался алый – теперь он больше походил на цвет спекшейся крови. Ничто в его облике не могло подарить надежду на ремиссию. Смерть жила в его теле давно, она лишь ждала часа, чтобы наконец забрать чахлую, измученную душу.

Его скорбный, говорящий лучше любых слов взор не остался незамеченным.

– У тебя еще есть шанс уехать и не увидеть то, что от меня останется. Джоан приедет, если я не буду отвечать ей два дня.

– Я и шага в сторону от дома не ступлю, – решительно ответил Мелл. Голос охрип от обиды, сдавившей горло.

– Не хочу, чтобы ты видел меня таким. Смерть уродует тела до неузнаваемости. Мертвецы выглядят отвратительно. Я и сейчас на него похожу. Можешь себе представить, что будет со мной после смерти? С моим везением процесс гниения начнется сразу, как только остановится сердце, и будет стремительнее, чем…

– Умоляю, перестань. Я уже все решил. И я все еще надеюсь на твою ремиссию.

– Что в последний момент случится чудо и мое тело примет ЗНР целиком? – Саша горько заулыбался и замотал головой. – Наивность у Норфолков в роду? Ты видел меня? Из такого не выбираются.

– Ты не видел людей с очень тяжелыми травмами, которые не только выживали и вставали на ноги, но и вели полноценную жизнь.

– Полноценная жизнь никогда мне не подходила.

– Кто же в этом виноват, Саша? – спросил Мелл без толики упрека. – Даже сейчас, что бы я ни сказал, ты пытаешься язвить. Говоришь, я сделал ожидание твоей смерти невыносимым? Да ты и без меня прекрасно справляешься! Ты усложняешь все, к чему прикасаешься. Я понимаю, что это твоя защита, но сейчас… Перестань это делать хотя бы сейчас. Я хочу быть с тобой до последнего момента, если он все же наступит.

– Как