Потом в разное время в течение дня уходили остальные. До наступления темноты все они собирались и проводили ночь вне лагеря.

Предводитель пауни вечером сидел перед своим алтарем с полученными от жреца регалиями и покуривал маленькую трубку. В его дом входили воины и рассаживались в зависимости от ранга. Также приходило много любопытных и людей, желающих присоединиться к отряду, – некоторых принимали, некоторых отвергали. Затем предводитель спрашивал, готовы ли они выступить в путь, и все отвечали утвердительно. Воины расходились за оружием и вещами. Каждый брал три-четыре пары мокасин, набитых пеммиканом и толченым маисом. Часть ночи они сидели вместе, рассказывая военные истории, заодно выясняя выносливость воинов – те, кто засыпал, были вынуждены оставаться дома. Перед рассветом, когда воины уже были готовы выступить, предводитель надевал регалии и, держа в левой руке священную трубку, выходил из земляного дома. За ним, в зависимости от ранга, цепочкой шли другие индейцы. К рассвету они уже были далеко от родного селения. Привал, устраивали только после полудня, когда добирались до густого леса. Там они садились в круг – предводитель усаживался на западной стороне, положив перед собой воинские регалии. Акапакиш рассказал о выходе отряда пауни несколько иначе: «Когда все мы были готовы, нас встретил шаман, исполнявший для нас церемонии. Он принес священную связку, которую мы должны были взять с собой. Ночью, когда стало тихо и все улеглись спать, были исполнены церемонии. Мы покурили, выразили почтение востоку и западу, северу и югу, а затем помолились об успехе нашего предприятия. Той же ночью мы выступили в путь и ушли так далеко, как только могли. На следующий день, ближе к вечеру, мы остановились».

Кроу перед выходом собирались и пели песни следующего содержания: «Я собираюсь привести лошадей. Я наверняка приведу нескольких». После чего оглашали округу криками. Отряд отправлялся в путь после захода солнца, а иногда в полной темноте. Сиу, согласно Томасу Майлзу, отправляясь в рейд, исполняли церемониальную «медвежью охоту». Члены отряда определенным образом преследовали медведя – члена медвежьего культа сиу. Считалось, что воин, первым дотронувшийся до медведя, убьет врага. У арапахов перед выступлением конного отряда воины, по обычаю, дважды объезжали лагерь.

Церемонии осейджей по организации военного отряда были очень сложными и занимали долгое время. В действительности эти церемонии продолжались до возвращения отряда домой. Осейджи делили отряды на следующие группы:

1. Отряд из воинов (всех?) кланов одной из двух частей племени – Народа Неба или Народа Земли. Такой отряд называли тсигакса додон, что, предположительно, означало Вне Таинственного Дома.

2. Отряд, состоявший из двух или более кланов одной из двух частей племени. Назывался так же, как и первый.

3. Организованный одним кланом. Назывался ваксоби укондси, или Обособленный Священный Ястреб.

4. Отряд, в котором участвовали воины обеих частей племени – Народа Неба и Народа Земли, назывался додонхитонга, или Военный Отряд Огромного Числа (воинов).

Перед выходом разных по составу отрядов жрецы исполняли разные церемонии. Для первых трех типов исполнялась церемония Шесть Песен, а для четвертого типа – Семь Песен. Одним из элементов церемонии четвертого типа был Огненный Ритуал. Перед рассветом для каждой части племени разводили по огромному костру. Воины собирались вокруг, сбрасывали одежды, оставаясь лишь в мокасинах и набедренной повязке, и стояли в ожидании. По одному из «командиров» от каждой части вставали у своих костров со штандартами в руках и затягивали специальные песни. В это же время остальные воины начинали выхватывать из церемониальных костров горящие ветки и соскабливать с них уголь, собирая его в маленькие мешочки из оленьей кожи, которые несли с собой в военный поход. Перед нападением на врага воины раскрашивали лица в черный цвет этим углем, который символизировал мистическую силу – разрушительный огонь, и означал, что воин будет беспощаден к врагам и ожидает от них такого же отношения к себе.

Де Смет в 1840 году был свидетелем подготовки шошонов к экспедиции против черноногих. Вечером, перед отправлением отряда, предводитель вместе с воинами исполнял прощальную пляску в каждой палатке, получая небольшие подарки в виде табака и т. п. Подобный обряд видел Джон Бурк в 1876 году. Ночью один из шошонов на боевом коне проезжал по лагерю от палатки к палатке, останавливаясь у каждой и молясь о захвате множества скальпов и лошадей сиу.

Перед отъездом за скальпами черноногие проводили церемонию, называемую Большой Пляской Всадников, Пляской Верховых или просто Большой Пляской. Воины выезжали из лагеря, останавливались недалеко от него, после чего надевали военные одежды, раскрашивали себя, наносили на лошадей пиктографические изображения своих боевых заслуг, украшали их масками, колокольчиками и привязывали к хвостам перья. Затем они садились на лошадей и въезжали в лагерь с четырех сторон света, держа в руках оружие. Пока старики и женщины стояли в центре лагеря и пели под бой барабанов, воины проезжали по внутреннему кругу лагеря. После этого они издавали возгласы, спешивались и плясали, имитируя бег лошадей, которых вели рядом с собой. По словам индейцев, пляской никто не руководил, и ее основной функцией было поднять боевой дух воинов.

Плоскоголовые перед походом проводили пляски, в которых воины плясали, держа в руках оружие, одетые так, как намеревались отправиться в битву, – некоторые в военных рубахах и головных уборах из орлиных перьев, другие только в мокасинах и набедренных повязках, с ярко раскрашенными телами. В пляске они имитировали боевые действия, такие, как разведка, подкрадывание, стрельба и удары холодным оружием. Пляски обычно проводились на открытом воздухе – иногда рядом с огромным раскидистым деревом, дающим танцующим тень. Порой пляски проходили в специально построенной длинной хижине, крытой циновками, или бревенчатом доме. В этот день в лагере царила суета. Утром все люди надевали лучшие одежды, украшали лошадей колокольчиками и бисерными вышивками. Всадники собирались вне лагерного круга и въезжали в него с восточной стороны. Внутри лагеря цепочка всадников, возглавляемая одним из влиятельных людей, проезжала по кругу по часовой стрелке. Они делали четыре круга, каждый раз проезжая несколько быстрее. После этого галопом скакали к месту, где должна была проходить пляска. Там мужчины соскакивали с лошадей и начинали танцевать. По словам стариков, Военной Пляске всегда предшествовала Змеиная Пляска. Все мужчины спускались к реке и одевались там. Они танцевали, двигаясь к лагерю длинной зигзагообразной цепочкой. Позади шли певцы и барабанщики, отбивающие такт в огромный барабан. Следом двигались женщины и дети.

Магическая поддержка соплеменников

Помимо всевозможных амулетов, которые брали с собой в поход, очень важна была магическая поддержка, осуществляемая кем-нибудь из находившихся в лагере шаманов или людьми, предоставившими воинам защитные амулеты. Насколько серьезно относились к подобной помощи индейцы, видно из рассказа Орлиного Головного Убора из племени бладов. Однажды, прежде чем отправиться в поход, воины соорудили большую палатку потения и попросили шамана по имени Три Медведя присоединиться и помолиться об успехе их похода и возвращения. Когда отряд ушел, каждый вечер перед заходом солнца Три Медведя садился на коня и проезжал по лагерю, выкрикивая имена участников экспедиции и призывая молиться за них. «Это поддерживает воинов, – вспоминал Орлиный Головной Убор, – придает им смелости. Каждый вечер воины говорят друг другу: