уже представлял холодные стены своей бывшей камеры. Вместо того, чтобы вызвать подкрепление и сдать Пожирателя властям, Джеймс вручил ему несколько галлеонов и отпустил.

— Почему?! — в недоумении прокричал Рабастан вслед уходящему мужчине.

Джеймс нехотя обернулся, взглянув на Лестрейнджа с болью в глазах. Они с Линой были практически идентичны друг другу. Тёмные волосы, бледная кожа, хрупкое тело, вот только глаза у него карие, а у неё золотистые. Втянув грудью воздух, мужчина тряхнул головой, выгоняя из мыслей образ Алины.

— Это не ради тебя, — сухо бросил Поттер и трансгрессировал в мотель.

Несколько недолгих мгновений Лестрейндж не шевелился и почти не дышал. Он недолюбливал гриффиндорца, который не уставал таскаться за его сестрой следом ещё с Хогвартса. Отчего-то сегодня ему стало до дрожи больно в груди. Его Лина так сильно любила Поттера. Хоть Басти и не знал всей их истории, но для сестры Джеймс был так же важен, как и он с Руди.

— Спасибо, — одними губами прошептал Лестрейндж, покидая сквер».

Отхлебнув чёрного кофе, мужчина вернулся к отчёту. Он сильно рисковал, отпуская Рабастана, но просто не мог поступить иначе. В память о Лине Джеймс был готов на всё.

В конце концов, что ещё он может потерять?

Усевшись за стол, мужчина взглянул на фото в деревянной рамке. Черноволосая ведьма обворожительно улыбалась в камеру, то и дело махая рукой и посылая воздушные поцелуи. Её зелёный галстук чуть съехал набок, а тёмные волосы были больше похожи на воронье гнездо. На щеках румянец, глаза блестят.

Это было его любимое колдофото. Здесь Лина была собой, без слёз и боли.

Коснувшись двумя пальцами обветренных губ, он прикоснулся к её лицу через стекло. Рабочий день начинался с маленькой традиции вот уже три года.

***

Район Вомеро, Неаполь, Италия

Июль, 1984

Опустившись на колени перед золотоволосым мальчиком, волшебница не переставала целовать его в пухлые щёчки, отчего он громко хохотал. Сириус с умилением наблюдал за этой картиной.

— Ещё! — громко хлопнув в ладоши, Селестин сам потянулся к тёте. — Лина, — притянул мальчик, играя с длинными волосами девушки. — Когда ты вернёшься? — розовые губки слегка задрожали.

Алина ласково улыбнулась и, посадив на колени племянника, взглянула на унылую физиономию Бродяги. Лестрейндж необходимо уехать во Францию на пару часов, но слишком сложно расставаться с родными людьми.

— Совсем скоро, лучик. Ты проснёшься, и я уже буду рядом, — радостный Селестин спрыгнул с ног девушки и поспешил к друзьям во двор. С улыбкой Лестрейндж поднялась с места и, подойдя к Блэку, порывисто его обняла. — Ты должен меня отпустить, — тёплыми ладонями мужчина очерчивал контур скул.

— Это слишком опасно, — глухо проговорил Сириус, прижимая волшебницу ближе. — Многие Пожиратели ещё на свободе.

— Я буду под оборотным, — в сотый раз наполнила девушка, — мне нужно к семье. — Привстав на носочки, она мимолётно коснулась его щеки губами.

Не успев и сделать шага в сторону, Лестрейндж в мгновение ока оказалась вновь прижата к телу Блэка. Алина нервно сглотнула, понимая, что сейчас произойдёт. Сириус припал к её губам, жадно сплетаясь языками. Руки скользили по телу, ощутимо сжимая бёдра и талию. Лестрейндж не была в восторге, но и сопротивляться не стала. Она пожелала начать жить заново, и Бродяга — не худший вариант.

— Я буду ждать тебя, — шептал мужчина в перерывах между поцелуями. Девушка прикрыла глаза и неосознанно представила образ Поттера. — Возвращайся скорее, — Блэк отстранился, позволяя Лестрейндж ухватить за порт ключ и исчезнуть в дымке трансгрессии.

Его губы пылали от поцелуев, а на ладонях выступила влажная испарина. Почти три месяца в их отношениях царила гармония, и больше не было слёз. Это время было лучшим, они всё делали вместе. Вдвоём воспитывали Селестина, готовили на кухне, гуляли, когда на улице была хорошая погода.

Сириус даже пригласил её на свидание, и она согласилась. Оставив Селестина на попечение старого Грэнса, молодые люди провели незабываемый вечер в морском ресторане и после прогулялись по набережной. Хоть и не было поводов для беспокойств, иногда Сириус всё же чувствовал, будто Лина находится не здесь и не с ним.

***

Франция, Ницца, Фамильный склеп Лестренджей

Когда-то родное поместье, в котором Алина провела всю свою сознательную жизнь, теперь казалось чужим и безжизненным. Волшебный сад матери завял, Берии покинули это место. Не в силах зайти в дом, девушка неторопливо шла дальше. На кончике языка отчётливо чувствовался солёный привкус оборотного зелья, будто кто-то смешал между собой несочетаемые продукты.

На секунду зависнув, волшебница никак не решалась переступить порог склепа. Мёртвые и погребённые её родные спят вечным сном. Из крепкой и огромной семьи в живых осталось трое. Её считают умершей, Рабастан сбежал, а Селестин совсем малыш.

На ватных ногах Лестрейндж приблизилась к надгробию родителей. Девушка печально улыбнулась. Лина похоронила отца и мать вместе, как они всегда и хотели. Несмотря на то, что в их роду это было неправильно.

— Я мечтала о такой же сильной любви, как и у вас с мамой. Жаль, мне не удалось её сохранить.

Смахнув непрошеные слёзы, Лестрейндж оставила любимые розы матери на мраморном камне. Их фотографии с улыбками глядели на дочь, и она могла поклясться, что отец прошептал «звёздочка».

— Я люблю вас.

Цокот каблуков эхом проносился по каменным стенам, отдаваясь звоном в ушах. Зачарованные цветы у могильной плиты брата оставались свежими, какими она и оставила их в последний раз. Рудольфус. Он был самым лучшим и без конца преданным своей семье. Вступил в ряды Пожирателей и умер от их рук.

— Здравствуй, Руди. У нас всё хорошо, мы справляемся, но, — девушка не смогла сдержать слёз и громко шмыгнула, — мне так сильно тебя не хватает, frère.{?}[Братик.] С Басти всё в порядке, он сейчас скрывается, и, может, совсем скоро мы опять с ним увидимся. Если бы ты только видел нашего племянника, — Алина улыбнулась сквозь слёзы. — Селестин взял самое лучшее от всех нас. Война окончена, Руди. — Лестрейндж взглянула на оловянного солдатика, — я найду Басти, и мы вернемся домой, обещаю тебе.

В полном молчании девушка сидела у могил своей семьи, вспоминая всё пережитое. По ночам она рассказывала Селестину о его матери с белоснежными волосами, о его смелом и отважном отце, которому пришлось его покинуть, чтобы уберечь. Лина не забыла упомянуть Патрисию с золотыми кудряшками; Этелберта, который относился к племяннику своей жены с трепетом и любовью. Каждый вечер малыш задавал новые вопросы, и Лина отвечала на них так же терпеливо и покорно, как когда-то это делал Руди.

Бросив короткий взгляд на карманные часы,