означало жестоко её опозорить. Если уж что-то и нужно было сделать, так это как следует дать по шее Борру, ль-кииму, служащему в семье управляющего Бравила, который хоть и сумел безупречно вышколить слуг, но почему-то не додумался попросту приказать пострадавшей как следует отдохнуть.

Между тем Инара выпрямилась и бодро отрапортовала:

— Ваше сиятельство, припасы на четыре дня собраны и уложены в сумки. Мы позволили себе добавить к вашей поклаже два тёплых пледа, огниво и трут, надёжный кристальный светильник и кулёк с яблочной пастилой.

— Всего один? — добродушно ухмыльнулся Нильсем. — Вы очень рискуете, девушки: нашему Анору этого будет как раз на один зуб.

— Мы поищем и найдём ещё, — со всей серьёзностью заверила сотника Энара. — Кроме того, мы будем весьма признательны, если Ваша милость окажет нам любезность и подробнее расскажет о вкусах господина Анталя…

Нильсем не выдержал и опустил голову. Плечи его дрожали.

Сестры обменялись неуверенными взглядами.

— Не обращайте внимания, — вмешался Эйдон. — «Господину Анталю» придётся довольствоваться тем, что есть. — Он обернулся к Энаре и, поколебавшись, сочувственно заметил: — Не ожидал увидеть тебя так скоро.

— Благодарю, Ваше сиятельство. Ль-киим Борру часто повторяет, что «труд — лучшее лекарство». — Служанка замолчала, а затем, видимо, оценив выражение лица собеседника, поспешно добавила: — Но позвольте заверить: я сама хотела как можно скорее покинуть «Гнездо» — так мы зовём крепость в центре Формо.

— Вот как? — вежливо удивился Эйдон, побуждая девушку продолжать.

— Там очень страшно, — не удержавшись, встряла в разговор Инара — за что тут же поплатилась, когда сестра как могла незаметно завела руку ей за спину и дёрнула за платье.

— Прошу прощения за неподобающее поведение, — как ни в чём ни бывало извинилась Энара. Однако Эйдон уже пристально вглядывался ей в лицо.

Девушка смущённо опустила глаза:

— Это едва ли заслуживает внимания, Ваше сиятельство. Просто после… после всего, что случилось, я почувствовала, что мне непросто находиться внутри. Даже теперь, когда в Формо не осталось чудовищ, мне всё равно кажется, что… что в крепости на меня смотрят стены. Наверное из-за того, что мне стыдно: я не заметила нападения и не сумела защитить юную госпожу.

— Насколько я понял, не так уж много можно было сделать, — заметил Нильсем.

— Иногда мне тоже становится не по себе, — поддержала сестру Инара. — Хотя у меня есть вот это. — С этими словами девушка вынула из-за пазухи деревянный амулет на переплетённом цветными нитками кожаном шнурке. — Это дал мне М… один из ваших гвардейцев. Он сказал, это не позволит призракам меня увидеть.

Эйдон кивнул — теперь понятно, отчего сёстры держатся вместе даже несмотря на слабость одной из них: рассчитывают, что силы оберега хватит на двоих. Но неужели они планируют не отлипать друг от друга до конца своих дней?

— Как же вы собираетесь работать? — удивился Нильсем, который, похоже, пришёл к тем же выводам.

— Мы… Наверное, мы уедем, — нерешительно ответила Энара. — Вам известен город Лим, Ваша милость? Он лежит у Оленьего озера и через него проходит большой тракт. Там живёт наш дядя; возможно, он согласится нас принять.

— Скорее уж большой торговый посёлок, нежели город… — рассеянно поправил Энару Нильсем и с сомнением поглядел на Эйдона.

— Уверены? Путь до Лима неблизкий, и как бы тщательно люди графа Нарди ни охраняли тракт, две одинокие девушки быстро попадут в неприятности.

— Мы хотели добраться до почтовой заставы вместе с купцами из Формо, а затем присоединится к каравану, идущему на торг в Лим, — ответила Инара. — Ваше сиятельство полагает, это опасно?

— Отчего же, ещё вчера я бы сказал, что это вполне разумный план, при условии, что вам есть чем рассчитаться с караванщиками. Так у вас были бы провожатые, которые помогли бы вам вернуться, если бы ваш дядя обнаружил, что не готов принять племянниц.

Девушки переглянулись, после чего Энара осторожно спросила:

— Но что изменилось сегодня, Ваше сиятельство?

— Сегодня Его сиятельство собственноручно перевёл всех торговцев Формо, состоящий во второй гильдии, в третью, — напомнил Нильсем. Заметив в глазах служанок непонимание, сотник пояснил: — Это означает, что в ближайшие несколько лет никто из них на торг не отправится. Боюсь, вы здесь застряли.

На лицах сестёр застыло испуганное выражение — настолько похожее, словно и оно тоже возникло в результате ежедневных репетиций.

— Возможно, у меня есть решение, — медленно проговорил Эйдон. — Но прежде, — он перевёл взгляд на голубоглазую Инару, — я хотел бы с тобой кое-что обсудить.

— Со мной?

Эйдон вздохнул — ему предстояло проявить вопиющую бестактность. Выдержав небольшую паузу и поразмыслив о том, как ему следовало бы всё это преподнести, капитан с сожалением пришёл к выводу, что хорошего способа изложить суть дела попросту не существует. Не оставалось ничего другого, кроме как задать прямой вопрос.

— Что ты ответила на предложение моего гвардейца?

Реакция была именно такой, какой ей и следовало быть. Ошарашенная Инара побледнела, как полотно; щёки густо залились краской; девушка смешалась, заломила руки и часто заморгала, как если бы перед ней возникло привидение. Почти такая же реакция была и у Энары. Она изумлённо обернулась к сестре — и хотя не было произнесено ни слова, невысказанный вопрос огромными, не меньше, чем в локоть шириной, буквами был написан у неё на лбу.

Инара не выдержала такого напора и попятилась, но Энара тут же ловко поймала её запястье и удержала на месте.

— Н-ни-ничего! Я ис-испугалась и убежала! — Девушка загнанно огляделась по сторонам и спросила совсем тихо: — А разве нужно было ответить сразу? Кто же обсуждает такие вещи прямо на улице…

Эйдон не сумел сдержать улыбку. Нильсем хлопнул себя по бедру:

— Мартон, конечно, хорош, это надо же было до такого додуматься… Имей в виду, девушка, этот сердцеед, скорее всего, даже не понял, насколько оскорбительным было его поведение. У них на востоке такие вопросы решаются быстро: понравилась девушка — делай предложение, пока его не сделал кто-то другой. Да оно и понятно, людей там мало, все друг друга знают, всё на виду. Но здесь, в землях Его Величества, пусть сначала покажет себя: сложит немного денег, заслужит землю, чтобы было, где поставить дом, сватов, как положено отправит — вот тогда можно будет и поговорить.

Энара, которая по-прежнему не выпускала запястье сестры, серьёзно кивнула, всем видом показывая, что полностью одобряет подобный основательный подход.

— Я спрашиваю не из праздного любопытства, — продолжал тем временем Эйдон. — Тебе следует знать, что Мартон не просто покинул Формо, сопровождая Её светлость. Он пропал, и нам ничего не известно о его судьбе.

Эйдон