— То мне поджарить их обоих? Согласен. Я смогу сказать, что пытался Джоанну защитить, но случился сбой в программах «Внеполосного». Оружие Здесь Внизу действует так неточно, что история вполне может пройти.

— Хорошо. Но помни: убивать Магната — это действительно последнее средство. Он мне нужен так, как ты и не догадываешься. Даже если Джоанна перед ним выскочит из-под земли, не убивай его. Уверен, что он сам тут же ее растерзает, но если нет, я тебе дам сигнал.

— Ага. И тогда ты выйдешь из тени?

Хранитель вздохнул:

— Естественно. Буду кружить над головами в честь этой исторической встречи наших рас.

Они кратко обговорили детали, и Хранитель вспомнил требование Магната о разговоре с Невилом.

— Да, я заметил, что он ко мне прозванивается. — Невил на секунду замолчал. Откуда-то доносились голоса — похоже, человеческие. Невил заговорил снова: — Не хочу я сейчас разговаривать с этим кретином. Мне надо самому выходить на сцену. О чем он вообще хочет беседовать?

— Я думаю, ему нужны какие-то последние заверения по поводу ситуации с Резчицей и Свежевателем.

— Вот идиот! Не может быть никаких последних заверений, и вот почему очень важно правильно провести это собрание. Ладно, так. Я с ним буду говорить, когда окажусь на сцене.

И Невил вышел из сети — по крайней мере так показал дисплей компьютера. Насколько мог судить Хранитель, компьютер не вел скрытой передачи для двуногих. Учитывая, что «Олифант» был игрушкой Джоанны и никогда не бывал в руках Невила, Хранитель был склонен думать, что Невил не мог ничего в нем испортить. Но с игрушками двуногих никогда не знаешь точно. Так что когда Хранитель делал такое, чего Невил знать не должен был, он запирал компьютер и пользовался сетью радиоплащей. Десять лет опыта показали ему, что звездолет не умеет отслеживать мыслезвуки.

Кстати, надо сообщить Магнату о своей заслуге — будущем звонке Невила…

Эту мысль прервали свистящие крики ожидаемой боли. Суперкарго вытащил Амдиранифани на пустое место под Хранителем, потом пристегнул ошейники стаи к перильцам, опоясывающим носовой люк. Суперкарго пошел за вторым пленником, а Хранитель наклонил вниз одну голову, осматривая Амдиранифани. Восьмерка услыхала его и сжалась, попятилась.

Хранитель улыбнулся. Чем умнее жертва, тем всегда интереснее. Она тогда думает, что может перехитрить палача, — а когда ее сломаешь, ее собственное воображение становится твоим ближайшим союзником. А такой талантливой, такой блестящей жертвы, как Амдиранифани, у Хранителя никогда не было. Эта восьмерка прошла долгий-долгий путь вниз. В первые пару дней она пыталась сагитировать экипаж и радистов тайной речью, посылая звуки, не доходящие до слуха Хранителя. Очень самоуверенно это было со стороны щенка — думать, будто это у него может получиться. Хранитель три дня дал ему тешиться этой надеждой. Ожидание было сладким, а наказание точно настроено на жертву: Хранитель выковырял у Амдиранифани два глаза. Всего два, и всего лишь глаза — и предложил жертве вообразить, насколько серьезнее могло бы быть наказание. Для этой стаи с ее воображением эффект был такой же разрушительный, как пробить половину всех ее мембран или просто убить элемента. Мягкое наказание оставило Хранителю еще столько разнообразных возможностей…

Амдиранифани тихо повизгивал, собирая в себе мужество заговорить.

Хранитель задрал один нос — жест, который обычно во время допроса предшествовал суровому наказанию. Амдиранифани застыл в ужасе, лишившись дара речи.

— Ах, дорогой мой Амдиранифани! Какой же грустный у тебя здесь вид… но ты не беспокойся, кое-что интересное ты еще можешь услышать. Вот одна очень важная вещь: думай тихо. Речи чтобы не было слышно, кроме тех случаев, когда я позволю тебе говорить. — Он поднял второй нос — тоже сигнал, используемый во время допросов, когда отдавался непререкаемый приказ. Все, что могло бы сказать это создание, ничего не меняло, но Хранитель хотел, чтобы выкрики боли уходили в радиосеть только тогда, когда он это разрешал. — Если ты ослушаешься — ну, я думаю, ты знаешь, где стоишь. — Хранитель показал на носовой люк в середине Амдиранифани: — Считай это своим отсроченным приговором. Я с удовольствием тебя скоро увижу семеркой, шестеркой или даже пятеркой. Очень приятно будет частично выбросить тебя за борт, а Магнату я скажу, что ты пытался сбежать и слишком себя растянул. Ты мне веришь?

Амдиранифани отчаянно закивал дрожащими головами, подтверждая слова Хранителя. Только этой ночью Хранитель выбросил в люк один элемент из своего экипажа — причем так, чтобы Амдиранифани видел все детали этого дисциплинарного взыскания. При работе с отдельным элементом или с целой стаей такие наказания всегда доставляли Хранителю удовольствие. Обычно жертва была из пленников, но ликвидация элементов недостаточно старательных членов экипажа творила чудеса в смысле повышения трудового энтузиазма у остальных.

Суперкарго привел четверку — все, что осталось от властителя Булата. Этим пленником вертеть уже не так легко. Он был зол так, что для страха не осталось места, а умен не слишком — обычно такое сочетание не очень интересно. У остатка Булата с каждым днем росло кровожадное безумие — возможно, воспоминание прежней ненависти. И безумие вспыхивало, как только он оказывался в пределах видимости или слышимости Амдиранифани. Четверка бросалась на стены клетки, ища выхода, визжа в жажде убийства восьмерки. Остаток Булата и собственное воображение держали Амдиранифани на грани срыва.

Эх, если бы я мог так же держать людей, что сейчас с Магнатом.

Хранитель посмотрел на Амдиранифани задумчиво. Осуществится или нет «худший сценарий» Невила, может определяться вопросом: станут ли молчать инсекты Джефри и Равна, если альтернативой будет дождик из их дорогого друга, сыплющийся с небес?

Теперь видны стали город Новый замок и звездолет. Магнат (с подзорными трубами) и Джефри оба утверждали, что на пустоши к юго-западу от города собрались толпы.

— Я их тоже вижу, — донесся голос Хранителя. Его корабль быстро нагонял. — Там должно произойти большое собрание, ваше сиятельство. Невил там построил помост и освободил летное поле, как мы договаривались.

— Он сообщит, когда прибудет? — спросил Магнат.

— Да, мой господин, прямо на обычную вашу рацию. Есть ли у вас…

— Алло? Алло?

Это был голос Невила, звучащий из аналоговой рации возле тронов Магната. Фоном слышались людские голоса и шум ветра.

Наклонившись к рации, Магнат произнес:

— Приветствую тебя, властитель Невил.

Торжественные слова звучали диссонансом с голосом перепуганного ребенка.

— А… да. И я тебя приветствую. — Голос Невила то появлялся, то пропадал. Слышались обрывки уверенных советов, которые он кому-то рядом давал. А, Невил должен быть в единственной оставшейся тиаре, используемой для ведения двух потоков разговора. — Да, я здесь. Ваши корабли теперь видны всем. Вам машут. Я сейчас поднимусь на сцену, подогрею народ слегка. Резчица тоже здесь, но она согласна сотрудничать — слишком многим другим нужен этот альянс. Все под контролем и в рамках наших прежних обсуждений. — Равна чуть не улыбнулась. Никогда не слышала, чтобы Невил Сторхерте звучал так… измотанно. — И ты тоже готов к встрече, властитель Магнат?