мне знакомый женский голос. – По протоколу я должна предложить вам инъекцию седативного препарата перед активацией. Но это не обязательно. Вы можете отказаться.

Как мило. Значит, Каспер – то есть, второй я – и об этом позаботился. Было бы очень гуманно с моей стороны по отношению к самому же себе. Но всё же, надеюсь, это ложь.

– Моя нынешняя память сейчас сотрётся? – на всякий случай уточнил я. – Я всё забуду?

– Нет, вы будете помнить обе жизни одновременно. Возможно, будут небольшие пробелы в вашей собственной памяти, но это обусловлено нестабильной синхронизацией из‑за повреждения передатчика.

– Ясно. Какая сейчас синхронизация?

– Полноценная.

– Тогда не надо седации. Тем более, что вы в Смоленске, я в Москве, а память мне нужна прямо сейчас. Уверен, я справлюсь сам.

– Как это похоже на вас. Вы в другом теле, но… Всё сам, всё сам…

– Напомните, сколько времени на таймере?

– Ещё пять суток. Всё идёт по плану, без опозданий. Даже на день раньше.

– Понял.

– К активации модуля всё готово. Хотите оставаться со мной на связи?

– Пожалуй, нет. Это лишнее. Если у меня будут вопросы, я перезвоню.

– Принято.

Первые секунды со мной ровном счётом ничего не происходило, и я уже успел фыркнуть, подозревая Марью с Каспером в нахальном блефе. Но тут в ушах что‑то легонько, почти не ощутимо щёлкнуло, будто меня изнутри ударило током. И вот уже бежит перед глазами, потрескивая, засвеченная местами киноплёнка. Яркие, слепящие кадры, начиная с самого раннего детства – когда мне было года три или четыре. Я увидел маму и папу. Своих, настоящих, хотя сейчас они и казались мне какими‑то чужими. Мой отец рано умер, но хуже всего, что это произошло на моих глазах, и сейчас мне пришлось всё в подробностях вспомнить. Потом я узна́ю, что он работал в СКОК, а этот странный тип, скрутивший ему шею и прокусивший сонную артерию – вампир. Но это будет позже. Сейчас я маленький ребёнок, и я напуган.

После того дня я уже другой. Я почти ни с кем не говорю. У меня нет друзей. Я замкнут в себе и постоянно играю в шахматы. Люди, которые окружают меня, размыты, будто призраки, а вот шахматную доску и расположение фигур я вижу очень ярко. И в каждой партии будто пытаюсь разгадать загадку, почему так произошло и мог ли я это предотвратить. Три года понадобилось мне, чтобы заново научиться общаться с людьми. К этому времени я уже мастерски играл в шахматы, давая фору тренерам, а в школе у меня были сплошные двойки. Чаще всего – потому что я знал ответ на вопрос, но не решался заговорить и молчал.

Я вспомнил отчима. Ещё одна размытая серая фигура, отобравшая у меня маму. Даже имени его не помню. Наверное, синхронизация лагает. Ну и чёрт с ним.

А вот Гришку помню хорошо. И всё, во что мы с ним играли – в мельчайших подробностях. Как и он меня. Только картинку мне теперь показывают от другого лица. С тех пор, как мы познакомились, лето стало каким‑то другим. Красочным, солнечным, радостным. И я стал другим. Я узнал, что существует не только ненависть, но ещё и дружба. Гришка никогда не дулся и не унывал, всегда был весёлым и душевным. Этакий ироничный, вечно улыбающийся толстячок. Смешной увалень – казалось бы, недалёкий, но, если надо, всегда найдёт слова утешения. Тёплый, сердечный, незлопамятный и по‑доброму упрямый. Он всегда таскался за мной – понимающий, сочувствующий – и отвлекал меня от вечного внутреннего холода. Такой открытый и дружелюбный – к кому хочешь вотрётся в доверие. Кого угодно очарует. Может быть, и вампиров тоже?.. Но об этом я задумаюсь сильно позже. А пока я маленький мальчик, и мне просто хорошо в его компании.

Старшая школа, институт… Я ни с кем больше не общаюсь, но с преподавателями приходится. Учусь на программиста, как и Гришка. Хотя ему это интересно, а мне не очень. И когда на втором курсе мне звонят папины коллеги из СКОК, я, не задумываясь, перевожусь на заочку и тоже становлюсь охотником.

Вереница событий крутится теперь быстро‑быстро, я едва за ней поспеваю. Столько всего я успел сделать за эти семь лет! Первые полгода я обучался стрельбе из пистолета, снайперской винтовки и автомата. Тир я полюбил всей душой и каждый день бежал туда с радостью. Ещё полгода у меня ушло на занятия по рукопашному и ножевому бою. Потом был теоретический курс о вампирах, не очень интересный, но и не очень долгий. И вот, наконец, я новобранец в седьмом отделе. Следующие четыре года пролетели как один миг – мы с ребятами поймали не один десяток упырей, но среди них, увы, не было того самого, которого я запомнил на всю жизнь. Вампир первого типа, да ещё и ментал‑гипнотизёр, потомок самого Дракулы – это не шуточки, будучи простым рядовым из седьмого отдела, такого не поймать. Может быть, мне и правда нужно решиться на перевод в шестой отдел…

Обхватив голову руками, я вздрагивал от прошивающих голову вспышек. Подобно молниям они трещали в черепной коробке, озаряя всё новые и новые события из моей реальной жизни. Жутко давило на виски. Растирая их пальцами, я в какой‑то момент сполз под стол и там нашёл временное спасение. Почему‑то под столом было легче. И не так больно. Хотя я точно не знал, что именно причиняло боль – сам процесс активации модуля или конфликт интересов двух личностей – прежнего Каспера и меня.

Ох, что же я наделал! Сколько всего наворотил… Как теперь соединить его прежние планы и мои нынешние чувства? Как из двух снова стать