Писать мне пришлось генерала, и в тот же день мы бежали из-под проволоки, а через неделю почти весь немецкий штаб уничтожили, а остальные бежали из штаба. Много приходится видеть и сволочей наших, которые изменили, но до чего отрадно видеть настоящих патриотов. Крестьяне совершенно изменили свое лицо, если раньше они относились к нам недружелюбно и помогали немцам, то теперь относятся к нам как к избавителям и помогают кто чем может. Теперь и воевать хочется, так как видишь, как ждут от тебя защиты. Немец показал полностью свое грабительское лицо. Галочка, если бы я получил от тебя письмо, я был бы счастлив так, как трудно представить, и фото вложи. Целую вас с Гарькой, скажи ему, что я жив и «даю ремня немчам». Пиши нашим, что я жив и здоров. Целую тебя.

Адрес. Действ. Крас. Арм. П.П.С. № 414. B.C. Бригада Дубо-ва, 1-й отряд. Н.И.Обрыньба

Переслала ли ты письмо моего товарища, которое я вложил в свое?

3

Белоруссия, 11/XII 42 г.

Дорогая, милая Галочка!

Вот опять скоро буду встречать Новый год и опять без тебя, но как замечательно, что буду встречать не в плену, а на свободе да еще в партизанах.

Получила ли хоть одно письмо, я не знаю, так как многие переходящие фронт не вернулись.

У меня есть друг Николай, мы с ним прошли весь плен и теперь в партизанах; живем в лесу в землянке, у нас целый город землянок.

Работаем художниками, зарисовываем все боевые эпизоды, фотографируем, у немцев отобрали замечательные фотоаппараты. Нападаем на гарнизоны, на эшелоны, теперь мы уже не подрываем железнодорожные эшелоны, а просто захватываем их с боем и сжигаем, это лучше. Сейчас за фронт передал целый ряд рисунков наших операций.

Пишу масляными красками, которые тоже достал на операции. Эта бумага также добыта из ранца немца в эшелоне на прошлой неделе. Вообще, ты себе представить не можешь, как широко развернулось партизанское движение, сейчас с нетерпением ждем соединения с действующей Кр. Армией. Сейчас пишу письмо, сидит Николай, оформляет стенгазету, я только что кончил топографическую карту. Играет начштаба на патефоне Утесова «Муму» (у нас, тоже с операции, есть свой патефон). Сейчас поеду в мастерскую забирать сапоги и заказывать по военной форме полушубок, а то у меня шуба неудобная для боя. У нас свои оружейные мастерские, портняжные, сапожные, валяем валенки — всё в лесу или в ближних деревнях, мы освободили почти свой район от немцев. Немцы сидят только в крупных гарнизонах и за продуктами делают налеты на деревни, заезжают на машинах, угоняют скот и часто сжигают деревни, если мы не успеем подойти.

В плену, когда сидел, я написал акварелью по фото несколько твоих портретов, они хранятся в надежных руках, будет память.

Сейчас работаю над серией рисунков из жизни в плену и партизанах.

Как жаль, что нет тебя со мной, пиши мне, вдруг дойдут письма. Сейчас идет наступление наших частей, и скоро они будут тут.

Скоро, значит, я увижу вас. Скорей бы. Как интересно жить.

Чем кончится вся война наша с немцами, я не говорю, это уже ясно, их поражение.

Пиши Тасе и Яйле, что жив и здоров, что воюю. Жаль, что я ничего не могу знать о вас, как вы живете. Где мама и папа, остались ли в Харькове?

Целую тебя крепко, крепко, твой Николай. Целую Гарьку. Может, на 1-е мая будем вместе. Жди и не выходи замуж. Но как вы живете? Наверно, хуже нас. Так, как мы, вы не живете, но и так, как жили прежде, — мы не жили. Твой, твой Коля.

4

10/III 43

Здравствуй, дорогая Галочка!

Меня поражает твое молчание. Неужели это случайность, что с начала войны я получил от тебя одну открытку?

Если в наших семейных отношениях произошли какие-нибудь изменения, то не бойся внести ясность в эту туманную пока что для меня сферу.

Может, напрасен такой тон моего письма, но длительное твое молчание настраивает меня на этот тон.

Боюсь утомить тебя длинным письмом и потому кончаю.

С приветом, Николай.

«Лучше горькая ясность, чем самообольстительный туман».

P.S. Я уже неоднократно писал, что если хочешь, чтобы я получал от тебя письма, то пиши их как можно чаще, так как не каждое из них дойдет из-за трудности перехода фронта.

Целую, Коля.

Получил письма от Лили, от Бориса и Левы{50}, а о тебе только слышу какие-то отрывочные сведения.

Почему, не понимаю, нет от тебя писем!

5

Белоруссия, 6/VII 43.

Здравствуй, дорогая Галочка!

Мне, безусловно, стыдно, что я принес столько тревог и беспокойства своим письмом, но теперь наконец-то я начал получать твои письма.

Получил от Л. или письмо и открытку, и от тебя 5 писем и две фотогр., одна харьковская, мы сняты вдвоем, и Гарькина.

Особенно предъявлять претензии почти нельзя, так как переход и перелет фронта — вещь сложная и не всегда удается.

Лилечке большое спасибо за толковое письмо.

Меня удивляет поведение Жоржа, пусть Лиля не беспокоится, так как во время войны такие заскоки бывают, но зато после они утрясаются и все будет по-прежнему.

Очень рад, что Гарик молодцом себя чувствует. Я на нем тоже хочу жениться.

Сейчас только несколько дней, как кончились бои с карательной экспедицией. Бои были сильные. Немцы применили всю передовую технику. Самолеты, танки, 6-ствольные минометы, тяжелую артиллерию, их было превосходство в 8–10 раз, и, несмотря на это, позиции свои мы отстояли. Хотя лагерь сожгли, но район удержали. Вот это были героические дни, за каждого партизана немцы платили по 10–15 человек, и их пленные говорят, что, на фронте будучи, не видали такого страха, как здесь, в тылу, да и мы, будучи на фронте, со стороны врага не видали такой густоты огня. Много очень интересного пришлось увидеть здесь.

Сейчас затишье, и я начинаю писать картину.

На своем пути немцы сжигали все деревни и угоняли все трудоспособное население, в одной деревне изнасиловали всех женщин, начиная от 10 лети кончая старухами, а потом всех сожгли. В общем, вы не представляете, насколько ужасно нашествие гитлеровцев.

Галочка, милая девочка, я очень рад, что теперь хотя бы знаю, как ты живешь. Справку я тебе высылаю с кинооператором Машей, она тебе напишет письмо, и ты к ней зайдешь. Узнай, кому она сдала картины, и напиши мне.

Посылаю маленькую фотографию, это я в землянке за работой. Лиле я послал две фотогр., пусть она одну тебе пошлет.

Целую вас крепко, крепко. Ваш Коля.

Привет всем знакомым. Леве и Борису я писал, не знаю, получили ли они письмо.