– Так это же кобыла!

– Я знаю!

И индейцы тронулись в путь. Не смотря на одолевшую его тоску Иеремия все же обратил внимание на тот факт, что индейцы поскакали в сторону пещеры. Либо они знают выход из нее, либо в темноте и тумане Иеремия с компанией не заметили тайную тропу. Второй вариант был маловероятным. Кто угодно мог пропустить тропу, но только не Хев.

Полный грустных мыслей Иеремия поплелся обратно. Остановился он только раз – напротив остатков дилижанса Жан-Люка. Ничего, кроме деревянного остова уже напоминало о трагедии. Животные уже растащили трупы, а ветер заботливо присыпал песком лужи крови. И если раньше это место наводило ужас или тревогу, то сейчас – ничего. Неужели к этому месту лежал весь его жизненный путь? Неужели результат этого путешествия – ничего?

Иеремия прислушался к своим чувствам и мыслям. Пустота. Только ветер резвился в волосах да нагонял холод, напоминая незадачливому путнику, что он все еще жив, а значит – его путь продолжается. С одной стороны, мысль обнадеживающая, а с другой…

Пустота. Она поселилась в нем, когда он лишился родных. Тяжкий удар судьбы – да. Но Иеремия-то был жив, а значит – его путь… Его путь – месть. И выбрал он его осознанно. Да, желание отомстить – вполне понятное чувство. Вот только полезное ли? Куда оно привело юного Олдена? К разбитому дилижансу? В итоге – да. Но сначала оно привело его к охотничьей хижине. Тогда Иеремия совершил акт возмездия. Он желал смерти мразям, убившим его семью смерти. Это вполне естественно в этом мире. Но, он желал большего – самолично убить их. И убил. Мимолетное удовольствие, а затем… все та же пустота. Пустота ширилась, когда Иеремию оторвали от друзей и отправили в детский дом. Пустота крепла, когда Иеремия расстался с Док.

И тогда, неудовлетворенный, он назначил себе новую жертву – Судью, человек, что принес беду в его дом. И вот он тоже мертв. Иеремия убил его. Он может сколько угодно повторять, что сделал это из жалости, на факт остается фактом – он хотел нажать на спусковой крючок. И нажал. Мимолетное удовольствие, а затем… Хев исчез, Док при смерти… Иеремия завершил очередной полный цикл мести.

Что делать теперь? Назначить новую жертву? Кого? Анну? Да, она заняла место Судьи и вот-вот станет виновницей новых бед. Или может Жан-Люка-Генри-Мать-Его? Если верить Анне, то это он навел беду на них всех. А дальше? Допустим, он убьет всех чудовищ. А что делать с последним – с ним самим? Он ведь не многим лучше. Он – убийца. И, что делать с пустотой? Очевидно же, что убийствами ее не прогнать. Найдет он в себе силы добить последнее чудовище и пустить себе пулю в голову? Или же пустота, наконец, доконает его, и он скатиться в безумие?

Он все еще жив, а значит – его путь продолжается. И кто сказал, что это будет путь мести? Да и зачем? Чтобы сделать полный цикл мести? Нет.

Иеремия вспомнил моменты, когда пустота отступала: первая встреча с Док, воссоединение с Хевом… Да, пускай Хева не догнать и не вернуть, но он жив. И Док здесь, рядом, ждет его.

Глупец! Если бы он понял это раньше, буквально вчера! Но, это уже неважно – судьба благосклонна к нему, дает очередной шанс. В этот раз он его не упустит!

Иеремия вернулся в Шаттер-Крик незадолго до заката. Городишко словно вымер. Фонари горели, в лучшем случае, через один. На пыльных улицах скопились огромные горы мусора. То ли Шаттер-Крик рассыпался на глазах, то ли он всегда был таким убогим. Просто на это никто не обращал внимания.

– Алый закат, мистер. Сегодня точно пролилась чья-то кровь. Много крови, мистер.

Иеремия едва не отшатнулся в сторону. Забулдыга на въезде никуда не делся. Но от его импозантности не осталось и следа. Он с ног до головы был покрыт пылью и грязью, что едва выделялся на фоне камня, к которому он прислонялся. Иеремия смерил его взглядом и пошел дальше. Забулдыга рассудительно не стал его останавливать и клянчить выпивку.

Дойдя до салуна, Иеремия увидел одинокую фигуру, приближающуюся к нему. Дело вовсе не в том, что она была единственным движущимся объектом на улице. Нет, не это привлекло его внимание. Фигура двигалась и выглядела крайне неестественно. Она, а это определенно была женщина, обладала длинными руками и очень короткими ногами, которые не гнулись в коленях. Подойдя ближе, Иеремия рассмотрел палку, на которую она опиралась, и ноги которых не было вовсе. Вместо ног были убогие и грубые деревянные протезы, если их можно так назвать.

– Прошу Вас, добрый сэр! Подайте моим крошкам!

– Я лучше сам куплю тебе выпивку, – пробормотал Иеремия. И тут, внутри его души зародилось какое-то странное чувство. Давно забытое чувство жалости.

– Нет, сэр! На лекарство. Для моих крошек.

Иеремия сунул руку в карман и выгреб все монеты какие только попались в его лапу. Сумма набежала приличная. Нищенка скрючилась и начала рассыпаться в благодарностях. Иеремия нащупал другой рукой золотой самородок. Потом в его голове блеснула мысль, и он спросил:

– Откуда ты?

– Я всю жизнь живу здесь, сэр. За домом пекаря.

– Всю жизнь? – нищенка кивнула. – Для детей?

– Да, сэр… – ее голос дрогнул. Видимо, ей показалось, что Иеремия решит, что она врет, передумает и заберет монеты.

Но Иеремия молча достал самородок и добавил его в горку из монет в маленьких ручках нищенки. Из ее глаз хлынули слезы.

– А теперь ступай! Купи уже, что собиралась.

Нищенка бросилась прочь так быстро, как только позволяли протезы. Она добежала до лавки мистера Хиггинса. Иеремия припомнил ассортимент. Лекарства, еда, инструменты и материалы. Совершенно точно – выпивкой мистер Хиггинс не торговал. Иеремия видел, как нищенка выскочила из лавки с большим пакетом и исчезла в пыли и дрожащем воздухе.

– Надеюсь, у Вас найдется что-нибудь и для меня, – окликнул Иеремию голос откуда-то снизу.

Иеремия обернулся на голос и увидел доктора Джейна. Тот сидел на ступеньках борделя и ловко перебрасывал кольт из одной руки в другую. Иеремия лениво мотнул головой. Доктор Джейн поднялся, стряхнул с брюк пыль и нетвердой походкой пошел в салун.

– Как она? – спросил Хев вдогонку.

– Ждет Вас, – бросил через плечо доктор.

Док лежала в постели задумчиво глядя в окно на заходящее солнце. Погруженная в свои меланхоличные мысли она даже не обратила внимание, как вошел Иеремия. Спустя лишь пару секунд она лениво повернула голову, взглянуть на незваного