Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где Хев?
– Ушел.
Иеремия уже смывал пыль и грязь с рук, лица и шеи на случай, если Док вдруг решит обнять его. На поцелуй он даже не рассчитывал. Максимум – неловкие касания рук. В конце концов, она спросила где Хев, а не как он сам.
– А Анна?
– Ушла.
– Вместе что ли?
Иеремия оценил шутку и слегка улыбнулся, уткнувшись в полотенце.
– Отправишься в погоню?
– Нет, – сказал Иеремия, отбрасывая полотенце и подходя ближе. – Останусь здесь. С тобой.
Он вложил в свою улыбку всю душу, любовь, нежность. А Док и бровью не повела.
– Не самая лучшая идея, если даже твой лучший друг сбежал от тебя.
Вот тебе раз! Иеремия аж опешил. Он так спешил к любимой женщине, для которой он теперь чужой, как выяснилось. Вот так ирония! Вот тебе и новая жизнь! С другой стороны, чего он ожидал – он же сам и ранил ее. Дважды. Один раз – в сердце. Другой раз – в живот. Буквально.
Это была очередная злая шутка Док. Увидев, к вытянулось его лицо она звонко засмеялась. Смех отозвался болью в животе, но она не перестала. Наконец она взяла Иеремию за руки и прижалась щекой к его ладоням. Потом вновь отстранилась и принялась вытирать щеку.
– Что? Я же вымыл руки!
– Да, но не высушил.
Они оба засмеялись. Иеремия нежно поцеловал ее в лоб и устало плюхнулся в кресло возле кровати. Они оба чертовски устали. Иеремия хотел взять Док за руку, но она не позволила.
– Что это? Можно взглянуть?
Док указывала пальчиком на скомканную бумажку, лежащую на полу. Птица со сломанными крыльями! Видимо рисунок выпал, когда Иеремия снимал плащ.
– Это ерунда…
– Дай посмотреть! – скомандовала Док.
Иеремия протянул ей бумажку. Док, несмотря на свою слабость, быстро ее развернула. Иеремия догадался, что Док решила будто это любовная записка.
– Красиво! – сказала она спустя время. – Это же та злобная гадина нарисовала? Хм, может она не такая пропащая…
– Красиво? Покалеченная птица?
Иеремия хотел было сказать, что ее ранили в живот, а не в голову, но вовремя прикусил язык. Док же терпеливо развернула рисунок к нему и ткнула пальчиком куда-то в угол.
– Сам ты покалеченный! Видишь? Это распахнутая клетка. Эта птаха свободна. Вот, что она здесь изобразила – свободу.
Док снова присмотрелась к рисунку.
– Знаешь, а может ты и прав – птичка и вправду какая-то не такая. Но, главное, что она свободна! – торжествующе закончила Док.
Она устало разжала пальцы и рисунок упал на пол. Иеремия воспользовался моментом и взял за руку Док. Она была холодной, ее била мелкая дрожь. Вот почему она избегала его касаний. Она хотела казаться решительной и смелой женщиной. А на самом деле была хрупкой, нуждающейся в любви и поддержке, девушкой. По щекам Док потекли слезы.
– Не смотри на меня! – сказала она отворачиваясь. – Не хочу, чтобы ты видел меня такой!
– Какой?
– Такой размазней.
– Я не встречал никого сильнее тебя. Ты не сломалась под ударами судьбы. Наоборот, обратила их себе на пользу. В конце концов, если бы не ты – мы бы с Хевом, и вправду, не вернулись с того каньона живыми. И нет ничего зазорного в том, чтобы позволить кому-нибудь заботиться о тебе. Просто, сейчас тебе больно и страшно.
– Ты правда считаешь, что я сильная?
– Да. Для девчонки.
Док вновь вырвала руку и ущипнула Иеремию.
– Больно же!
– Так тебе и надо!
Док предприняла еще одну попытку. В этот раз Иеремия был проворнее.
– Да хватит уже!
– Ладно-ладно! Поцелуй меня уже, наконец!
Иеремия повиновался беспрекословно. Когда они, наконец, разомкнули губы, он вернулся в кресло держа ее руку. Они говорили обо всем и ни о чем. Рассказывали, что сними приключилось после приюта. Как Иеремия ступил на путь охотника за головами. Как встретил Хева на горном перевале. Как Док основала публичный дом и отстаивала его независимость. Как Джоанна стала все чаще пропадать в салуне после смерти прошлого мэра пару лет назад. Они общались так, словно только-только встретились после долгой разлуки, а событий прошедшего дня не было вовсе. Док моргала все реже и реже, пока не заснула. Иеремия сидел не шевелясь, боясь потревожить ее сон. Но очень скоро осознал, что долго так не высидит. Спина начала ныть, а руку он и вовсе уже не чувствовал. Он попытался сесть поудобнее, но в этот момент Док открыла глаза и с силой сжала его руку.
– Когда я проснусь ты еще будешь здесь?
– Не бойся, я никуда не уйду.
Док тут же провалилась в глубокий сон. Дыхание стало ровным, хватка ослабла. Иеремия аккуратно высвободил руку из ее нежных пальцев и тихонько вышмыгнул за дверь. Да, он обещал не уходить, но это вовсе не значит, что он должен провести всю ночь в дурацком и неудобном кресле. Ему еще предстоял разговор с Джоанной.
Иеремия переступил порог салуна и не узнал его. В гнетущей полутьме на столах громоздились пустые бутылки и грязная посуда. Тапер, который раньше отыгрывал на отлично любую мелодию, был пьян настолько, что едва попадал по клавишам. Иеремия прошагал к стойке, сел рядом с Джоанной и заказал у скучающего бармена пива. Тот исполнил заказ. Иеремия едва пригубил напиток и отставил кружку в сторону.
– Сам пей эту мочу, а мне налей нормального!
– Это самое свежее, что есть…
Кружка пролетела над головой бармена и разлетелась вдребезги, ударившись об колонну. Чуть левее, и запасы питья бы резко сократились. Чуть правее, пострадали бы трофеи. Иеремия приподнял голову и заглянул в глаза бармена из-под полей своей шляпы. Тот пытался прикинуть, как лучше проучить нахала: достать мачете или обрез. Но встретившись взглядом с Иеремией, оставил эту затею и достал бутылку виски. Джоанна не издала ни звука, лишь слегка улыбнулась. Иеремия оценил вкус и потребовал повторить.
– Оставить бутылку?
– Да, – прохрипел Иеремия.
Джоанна молча пододвинула свой бокал. Иеремия наполнил его до краев золотистой жидкостью.
На Джоанну было грустно смотреть – она напоминала бледную копию самой себя. Не знай Иеремия, кто сидит рядом с ним, то подумал бы, что подливает благочестивой вдове, а не проститутке.
