бы знал я, что награды Повелителя Верующих, да продлит Аллах существование его, шлепки, [то] подарил [бы] тебе их все». [Тогда ал-Му'тадид] снова засмеялся от речей моих к слуге и упреков моих ему. Когда [же] получил [слуга] шлепки свои и успокоился Повелитель Верующих от смеха своего, вынул он из-под сиденья своего кошелек, что приготовил он заранее, в котором [было] пятьсот дирхамов. Потом сказал он [слуге], собравшемуся уходить: «Стой. Это я приготовил для тебя. Не оставила тебя назойливость твоя, так что стал ты совладельцем. Но я, может быть, не дам ему этого». И я сказал: «О Повелитель Верующих, вот верность и вот отвратительность обмана. [Если] хочешь заплатить ему все, [то] шлепни его наряду с десятью [разами] еще десять [раз], и заплати ему пятьсот дирхамов». [Тогда] разделил он дирхамы между нами, и мы ушли.

В двести восемьдесят втором году (895/6) была кончина Исма'ила б. Исхака ал-Кади, ал-Хариса б. Абу Усамы[1909] и Хилала б. ал-'Ала' ар-Ракки[1910].

В двести восемьдесят третьем году (896/7) остановился ал-Му'тадид в Такрите[1911]. И выступил ал-Хусайн б. Хамдан с отборными войсками воевать Харуна аш-Шари. [Тогда] было между ними великое сражение, закончившееся /255/ в [пользу] ал-Хусайна б. Хамдана над [Харуном аш-Шари], и привел он его [к] ал-Му'тадиду пленным без [всякой] пощады, и с ним брат его. [Потом] вошел ал-Му'тадид в Багдад, и были разбиты для него шатры и украшены улицы. И построил ал-Му'тадид би-л-Лах войска свои У Баб аш-Шаммасиййа[1912] наилучшим образом, что может быть, и наисовершеннейшим видом. Протянулись [войска] по Багдаду до дворца, известного как ал-Хасани[1913]. Потом пожаловал ал-Му'тадид ал-Хусайна б. Хамдана пожалованиями, которыми оказал он ему честь, надел на него ожерелье из золота и пожаловал сообщество из всадников его и вождей сподвижников его и родственников его. И прославил он их среди людей щедростью за деяния их и стойкость. Потом приказал [ал-Му'тадид] посадить аш-Шари на слона, и на нем бархатная куртка, и на голове его высокий шелковый колпак. За ним [ехал] брат его на рассеченном верблюде, и он с двумя горбами, и на [брате аш-Шари] бархатная куртка и шелковый колпак. [Ал-Му'тадид повелел] везти их следом [за] ал-Хусайном б. Хамданом и сподвижниками его. Потом поехал [сам] ал-Му'тадид следом за ним в черном кафтане и остроконечной шапке на сером коне. Слева от него брат его 'Абдаллах б. ал-Муваффак, за ним Бадр, гулам его, Абу-л-Касим 'Убайдаллах б. Сулайман б. Вахб, вазир его, и сын его ал-Касим б. 'Убайдаллах. [Тогда] умножили люди моления за него. И столпились люди при выходе с Восточной стороны на Западную, и обвалилась под ними стойка верхнего моста, и [мост] упал на наполненный людьми заурак. В этот день утонуло около тысячи душ из [тех], которых опознали, помимо [тех], которых не опознали, и людей вытаскивали из Тигра баграми и при [помощи] ныряльщиков. Поднялся шум и умножился крик на обеих сторонах. И пока люди [пребывали в] таком [состоянии], некий водолаз вытащил отрока, [а] на нем роскошные украшения из золота и драгоценных камней. [Тогда] увидел его [какой-то] старец из зрителей, вор, и принялся бить себя [по] лицу, так что закровоточил нос его. Потом повалился он в пыль и сделал вид, что это сын его. И принялся говорить: «О господин мой, не умер ты, ибо вынули тебя целым, невредимым, не объеденным рыбами. Не умер ты. Возлюбленный, если бы покрылся сурьмой глаз мой благодаря тебе [хоть] раз перед смертью!» Он взял его, положил на осла, потом ушел. И не успели разойтись люди, которые видели [содеянное] /256/ старцем, как появился человек, известный как ал-Йасар, знаменитый купец, тотчас [пришедший], когда дошло [до] него известие, и он не сомневался, что отрок в руках их, и не заботили его бывшие на нем украшения и одежды. Он только хотел запеленать его в саван, помолиться над ним и похоронить его. [Тогда] люди сообщили ему о случившемся, и остались он и [бывшие] с ними купцы удивленными, ошеломленными. Они спросили об [отроке] и принялись искать его, но не [оказалось] ни его самого, ни следа [его]. Таввабы этого моста узнали того старца-хитреца и разуверили отца утонувшего отрока в [том, что найдет он сына своего]. Сказали они также, что это — старец, проделки которого их утомили и уловки которого привели их в смущение.

И, поистине, хитрости его, мерзость и сметливость его доходили [до того], что однажды пришел он рано поутру к двери одного крупного судьи, известного высоким своим положением и достатком, и у него пустой кувшин, который принес он на плече, топор и большая корзина. Предстал он в ветхой одежде, и не говоря [ни слова], обрушил топор на лавочки, что у двери того судьи, и разрушил их, и принялся перебирать кирпичи и отделять их [друг от друга]. Услышал тот судья [шум] от разрушения [лавок], удары топора и вышел посмотреть, [много ли] ущерба. И [оказалось], что старец занят разрушением лавок, которые у двери дома его. [Тогда] сказал он: «О раб Божий, что ты творишь? Кто приказал тебе это?» А старец продолжал дело свое, не обращая внимания на судью и не разговаривая с ним. Собрались соседи, а [судья] разговаривал [со старцем]. И они взяли старца за руку, и один ударил его, а другой толкнул. [Тогда старец] повернулся к ним и сказал: «Что вы? Горе вам! Чего вы от меня хотите? Разве вам не стыдно? Вы обижаете меня, а я древний старец». И они сказали: «Зачем нам обижать тебя? Горе тебе! Кто приказал тебе это?» Он сказал: «Горе вам! Приказал мне хозяин дома». [Тогда] они сказали: «Вот хозяин дома, говорит с тобой». Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, это не он». И когда услышали они слова его и [увидели] глупость его, пожалели его и сказали: «Это безумный или обманутый, которого обманули какие-нибудь соседи судьи, позавидовавшие ему во [всем], чем облагодетельствовал его Аллах Всевышний. Они те, кто подбил старца на это деяние». Когда [же] воспрепятствовали старцу рушить, подошел он к кувшину, который принес, а поставил он его рядом с дверью, и сунул в него руку, ловко спрятал там свое платье, и закричал, и заплакал. Судья не усомнился, что [некий] хитрец обманул [старца] и взял платье его. И сказал он: «Что /257/ у тебя пропало?» Старец сказал: «Новая рубаха, которую я купил вчера, покрывало из дома моего и штаны». [Тогда] все его пожалели. Судья позвал [старца],