– Для нас нет. Войну творите вы, земляне. И прежние войны тоже затевали вы. Это ваш баланс, вы определяете свое будущее. Заметь, ведь Мита не ведет действий, направленных на ваше уничтожение. Скорее напротив. На сохранение. Так это выглядит с их точки зрения. Мита вовремя вмешалось в процесс управления вами, так как все у вас шло в никуда. А они были заинтересованы в том, чтобы вы остались. Они действовали скрыто, так, что большинство и не догадывалось об их присутствии. Они изучали вас. Прежде всего, ваш творческий процесс, его природу.

– Мы воюем не против Мита. А за независимость, – грызнулся Авдей, представив себя дома в тех условиях,о которых они сейчас мило беседуют. – Люди всегда боролись за независимость!

– В том-то и дело! Вы всегда боролись. Только когда не было Мита, вы боролись сами с собой. Кто вам тогда мешал жить спокойно рядом под одной пальмой? А не делить ее и в результате уничтожить? Вы боролись не за независимость, а с чьей-то жадностью, а точнее чьим-то страхом все потерять. Печально то, что вы не столько цените свободу, сколько стремитесь подчинить себе все и всех вокруг. Тому, конечно, есть причины.

– Инстинкт самосохранения, – почти мгновенно выдал предположение Авдей.

– В частности, – согласился Деш.

– Заложенный вами, – подчеркнул Авдей. – Конечно, так спокойнее, когда все под контролем.

– С другой стороны, если бы никому не нужно было чужого, то никто бы ни на что и не покушался, – парировал Деш. – И тоже можно жить спокойно! А вот зачем вам понадобилось чужое?

***

Сменив клетионскую прописку, людям не пришлось сильно менять свои привычки. Учеба сменилась работой, что почиталось клетионцами за высшую честь. И они могли так же свободно общаться между собой и делали это регулярно. Однако не многим повезло сохранить при этом и знакомства.

Грета и Франческа часто встречались, рассказывая друг другу о многом, что с ними происходило, о своих впечатлениях.

– Мне кажется, что в последнее время наша жизнь здесь стала быстро меняться, – заметила однажды Франческа.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Грета.

– Я снова почувствовала себя, как в школе. Снова стала узнавать много нового, – задумчиво произнесла Франчи, словно прислушиваясь к своим ощущениям. – Я говорю не только о человеческом языке, но и о тех понятиях и идеях, о которых нам рассказывают Эмили, Майкл, Макар.

Произнеся имя Макара, Франческа почти вздрогнула, почувствовав изнутри себя волну чего-то знакомого, но все равно нового.

– Тебе тоже стало веселее с ними? – поделилась своим и одновременно поинтересовалась Грета.

– Да. Конечно. Но и сложнее. Закончим здесь? – сделала паузу в разговоре Франчи.

– Да, перейдем на другой тренажер, – согласилась Грета.

Они сменили характер физических нагрузок, но не потеряли нить разговора.

– Раньше мы точно знали, что делать, а теперь, оказывается, есть выбор. И мы должны выбирать сами! – согласилась Грета, продолжая беседу.

– Я и не только об этом. Появилось много новых ощущений. Ты знаешь, что сделал Макар? – вдруг спросила Франчи.

– И что же, – с интересом переспросила Грета.

– Он коснулся моих губ…

Франческа не смогла сразу закончить фразу, захлебнувшись в ощущениях, накативших вдруг на нее из воспоминаний.

– И что же тут такого? – удивилась Грета.

– Нет, Грет, ты не понимаешь. Он коснулся моих губ своими губами!

Грета попыталась себе это вообразить, сопоставить это с теми понятиями, которые она знала с детства.

– А как так могло получиться? Вы падали… – почти расхохоталась, представив сцену, Грета, – Или что вы делали?

– Нет. Чего ты смеешься? Он сделал это специально. Он коснулся губ и долго не отпускал.

– Но это же не хорошо, – вдруг сообразила Грета, представив себе процесс и вспомнив об элементарной гигиене. – А зачем он это сделал? – удивленно спросила она.

– Я тоже его об этом спросила.

– Он объяснил?

– Он сказал, что это просто поцелуй, – сама не вполне еще понимая суть этого события и действия, ответила Франчи.

– Но зачем? – еще больше удивилась Грета.

– Ты удивляешься? А Макар удивился тому, как я реагировала. Он сказал, что люди так выражают свои чувства, свою нежность, свою страсть. Он мне рассказал, что такое нежность, страсть, любовь…

Франческа пересказала все, как могла, Грете, стараясь передать смысл и одновременно понять свои ощущения.

– Мне очень сложно понять, о чем ты говоришь, – вдруг прервала ее Грета.

– Да, это сложно понять. А Макар никак не мог понять, а как же мы выражаем свои чувства.

***

Сделав несколько витков вокруг Препреи, одна половина которой выглядела белесой, другая отливала зеленцой, гон стал снижаться вниз в облако легкого тумана, на котором, по мере приближения, начинали вырисовываться очертания очагов жизнедеятельности.

На заключительной дуге Авдей успел различить над туманом такие же круглые белые и многочисленные крыши жилищ. Место приземления гона, однако, было в менее затуманенной местности. Круглые крыши стояли грибами на высоких тонких ножках.

Майол с Фиеей засыпали Деша вопросами.

– Здесь больше половины времени господствует туман, – пояснил Деш всем. – А нам необходим свет Сиклана, отдыхаем мы под прямыми лучами. Поэтому единственным выходом обжиться здесь стало строить дома выше уровня застилания тумана.

– Но это выглядит просто потрясающе! – восхищенно произнес Авдей.

– Очень необычно, – согласился Деш.

– А деревья такие же, как у нас, – узнала Фиея.

– Эти деревья мы заносим на все заселяемые планеты. Потому что это самый простой и при том естественный способ строительства дорог. Только адаптируются они по-разному. Здесь нет скал, рельеф преимущественно равнинный. В отличие от Калипра, Препрея периодически подходит к Сиклану гораздо ближе. Деревья не тянутся высоко, а лианам остается укрепляться только на поверхности.

Наконец гон остановился.

– Ну, что, Майол. Ты первым увидишь маму, или она тебя? Она обещала нас встречать, – сказал Деш.

Они покинули гон и шли к местным стартам. Позади них ехал старенький служник, нагруженный багажом. Майол увидел, что им на встречу спешила Лаина.

– Авдей возьми мою сумку, – протянул он Авдею сумку.

– Не нужно, Майол, отдай лучше служнику, – порекомендовал ему Деш.

– А что? – не возмутился, но удивился Майол. – У Нимспея тоже есть человек. Так он у них носит сумки, когда они куда-то выезжают. А так следит за домом, даже убирает старые лианы с потолка.

– Не нужно, – спокойно повторил Деш. А во избежание дальнейших разговоров, добавил. – Давай сюда.

Он взял сумку и повесил ее на служника. Майол с криками «Лаина» бросился навстречу маме.

«Чудовищно! Но очень любезно с его стороны, – подумал Авдей. – Не хватало только, чтобы здесь из меня все-таки сделали носильщика. – И