Смех. Короткий, истеричный, расколотый.

— Я, б**ть, сплю…

— Перестань вести себя так.

Двигаю к ней обратно одну из пачек.

— Пей сам свои антидепрессанты.

— Да это просто трава, Жень!

— Пей. САМ.

Не могу остановить это. Рука взлетает сама, смахивая все пачки со стола на пол.

Закрываю глаза. Поднимаюсь.

Час. Мне нужен час одиночества. Или это всё хе*ово закончится сегодня.

Вино меня сейчас не расслабит. И я наливаю себе полный бокал коньяка. Да, Женя не выносит его запах. Но сегодня мне вряд ли грозит ее близость.

Глоток… затяжка… выдох…

Глоток… затяжка… выдох…

Внутри согревается.

Все вокруг немного плывет.

Нам нужно поговорить. Нет, не с Женей. Сначала, с Калиновским. Но как оставить ее здесь одну? Опять закрыть?

Боюсь, в этот раз вызовет МЧС и уговорит их спилить с петель эту дверь.

И ищи ее потом…

Вот ты, мудак, Калиновский. Какого черта ты влез в нашу постель?! Хе*ов рыцарь! Спасаешь принцессу? «Принцесса» у нас, к твоему сожалению, Коваленко. Если уж кого и спасать… А Туманова, ты уж извини, Дракон. Голодный и безжалостный на столько, что и дрессировщик не всегда готов зайти в клетку. И здесь никого спасать не надо, волки были сыты и овцы — умеренно целы. Нет, б**ть! Идиот… Таких проблем наворотил!

Допиваю залпом бокал.

Ничерта не успокаивает!

Внутренне меня трясет.

«У Вас же есть близкие люди, Олег Андреевич? «Печально» будет если с ней что-то произойдет.»

Суки…

Закрываю глаза и мысленно разношу все в этой комнате. В руке явственно ощущается тяжелая сталь Беретты. Это было бы очень… успокаивающе — выпустить сейчас всю обойму! По целям.

Нужно звонить Калиновскому…

Напротив комнаты хлопает дверь гардероба.

Еще не хватало!

Остынь, моя девочка. Прошу тебя, остынь!

Глаза натыкаются на ее кольцо. Не носит. Слишком «слишком», чтобы носить его постоянно. Это ничего, я куплю ей еще одно попроще и удобнее, чтобы носить ежедневно. Это пусть будет для вечерних выходов. Забираю кольцо.

Взяв уже одетую Асю за руку идет к двери мимо меня.

Перехватываю за руку.

Надеваю на ее палец кольцо.

— Это не подразумевает, в первую очередь, терпение, Женя?

— Это подразумевает, в первую очередь, прозрачность, Олег.

Вырывает руку.

— Ася, обувайся.

Чертов рюкзак сдернут с вешалки.

Нет, я не могу ее конечно никуда сейчас отпустить! Мало ли…

— Нет, Жень…

— «Не сегодня»?!

Опять смех. Злой.

— Не сегодня, да.

Пытаюсь обнять. Но ее руки отталкивают.

— Не сметь прикасаться ко мне. Красный! Бордовый!

— Женечка…

— К черту!

— Детка…

— Я тебе не «детка»!

— Успокоилась! — рявкаю, перехватывая за грудки куртки.

— Не кричи на маму… — глаза Аси распахнуты.

— Туманова… — снижаю голос. — Остынь. Я всё понимаю. Это скоро закончится. Посиди ровно пару дней.

— Нет! — в лицо.

Щеки горят, глаза прищурены. А вот и мой дракон… во всей красе…

Уговоры теперь мимо! Быть может плеть? Иногда помогало…

Тише, но жесче.

— Чтобы ты там себе не придумала, ты принадлежишь мне. Только я буду решать когда ты идешь и куда. И сейчас я решаю, что ты остаешься дома.

— Знаешь что, Аронов… — тоже тише и гораздо жесче. — Никто не будет никогда решать когда мне идти и куда. И сейчас я решаю, что ухожу из ТВОЕГО дома.

Сжимаю палец с кольцом. Кольцо деформируется в моих пальцах, врезаясь ей в кожу. Вскрикивает.

— Ты же в моей команде, Женечка. Ты не забыла?

Вырывает руку, с усилием сдирает кольцо, вместе с кожей на костяшке безымянного пальца.

— Больше нет. Не играю в команде с теми, кто играет против меня! Или ты думаешь, что я дура?!

Показательно со стуком кладет смятое кольцо на комод.

Мое сердце рвет горло.

— Женя…

Из-за чего? ИЗ-ЗА ЧЕГО?!

Меня трясет от ее решения. За что?

Разве я сделал что-то запредельное?

Не будет так!

Открывает дверь, хватает рюкзак.

Дергаю за него обратно.

— Я хочу выйти и подышать. Пусти.

— Ты вернешься через?…

Тишина. Упрямая тишина.

Так…

— Подышать? Иди, подыши!

Дергаю рюкзак на себя, выдирая из ее рук. Отшвыриваю его в комнату. За пояс дергаю ближе. Проверяю все карманы, под ее округляющиеся шокированные глаза. Выгребая оттуда деньги, забираю телефон, какие-то ключи, кредитку… Забираю всё.

— Сейчас одиннадцать, моя девочка…

Очень грубо и жестко получается, я не хочу так, но чуть сдерживаю себя, чтобы опять не начать бить зеркала. Я только пару дней как установил новые. И Асино испуганное лицо с замершими глазами очень тормозит тоже.

— На улице минус тридцать. Десяти минут вам с Асей погулять во дворе «за глаза». А потом я жду тебя дома. И всё будет хорошо. Ты меня поняла?!

— Я. Тебя. Поняла.

Очень спокойно. Ни грамма эмоций.

Берет Асю за руку. Выходит.

Третью сигарету не докуриваю. Никотином я сыт. Допиваю еще один бокал. Как могла произойти эта ссора. План был совсем другой.

Какого хрена я так эмоционально разболтан?

Быть может, потому что моей женщине угрожают?

Так, соберись, Аронов! Это проблема решается быстро.

Нужно признать, я совершенно не умею выяснять отношения в ванильных форматах с женщинами. Всегда старался этого избегать. На крайний случай — я говорю, женщина внимает или это сразу же не моя женщина. С Женей… нет, с Женей у нас было по-другому. Мы отстранялись, иногда расставались, обсуждали все разумно когда эмоции уже утихнут. Потом принимали какие-то решения. Мы всегда давали друг другу время и пространство, чтобы погасить свои бури и только потом… Но это была не такая уж и выигрышная тактика. Да, с одной стороны, мы никогда не скандалили раньше. С другой стороны, она разрушала своими эмоциями других людей, а я разрушал своими себя. Она училась жить и проживать свои чувства без меня. Она училась тому, что я могу проживать свои без неё. К чему это привело? И поэтому — никаких больше дистанций. Да, мы будем иногда скандалить, как сейчас. Но это не приведет ни к чему критичному, если оставить прозрачность. Она принимает мои тени, она не принимает мою непрозрачность. Я накосячил…