удивил его вполне по-человечески, а он вместо «спасибо» вдруг сказал:

— Мне запрещено говорить с теми, у кого нет допуска к…

— А ты не отвечай, я просто болтаю, потому что не люблю тишину, — и шепотом добавил кодовую фразу, которая и была тем самым допуском.

Черноволосый замер, настороженно вглядываясь в мое лицо. Еще бы, ведь эта фраза была персональным «ключиком» Данзо.

Мне ее раскрыл Шин, нарушив правила ради брата. Большой удачей было то, что печатей на языках ни у одного пока еще не стояло.

Да и смысла не было клеймить тех, кто при всем желании никому постороннему лишнего не скажет или скоро умрет.

— Я запрещаю распространять информацию, которую ты услышишь от меня после кодовой фразы, всем, в том числе Шимуре Данзо, ради твоих же интересов. Твой брат жив. Он какое-то время будет в Конохе лечиться, а потом отправится на постоянное место службы в место под названием Каменистое побережье. Связаться с ним ты сможешь не раньше шестнадцати. Он будет ждать от тебя вестей.

Вздрогнув от скрипа дверей, я утянул пацана из прохода за стеллаж и поспешил закончить:

— С ним все в порядке. Извини, что не могу рассказать больше. Удачи, Сай, и до встречи.

— Я не Сай.

Отвечать ему я не стал. Пусть думает, что хочет.

Я знал, что это опасно — выдавать даже такие мелочи о будущем, но ничего поделать с собой не мог. А предательская мыслишка тут как тут: не подставил ли я Сая под танто Шинигами, спасая жизнь Шину? Но сделанного не воротишь, Шин будет жить. А что до Сая? Судьба последнего весьма туманна…

Да, возможно, я должен был остановиться и подумать. Может быть, я своим вмешательством все сделал только хуже. Может, нужно было оставить все как оно было в каноне. Но оказалось, что когда рядом с тобой загибается ребенок, то становится как-то не до размышлений и мудрых планов. Я человек, а не циничная мразь, и не собираюсь этого стыдиться. А в Дамблдоры пусть играют другие, если им совесть позволяет.

Как я узнал во время хлопот о судьбе Шина, он и Сай были частью нового проекта, задача которого — подготовить шиноби, отличных и от офицеров, и от «мяса». Этакая попытка скрестить ужа с ежом. Получить преданного, не сомневающегося в приказах оперативника, со стертыми эмоциями, но при этом умеющего самостоятельно думать и планировать в рамках заданиях. Версия: исполнитель-одиночка.

Такой, который обойдется дешевле «офицера», или, как их еще называли, тактика, но при этом будет превосходить его как боевик и ликвидатор.

Были цели, уничтожить которые без потерь практически невозможно. Кроме того, часто бывало, что на какую-то миссию дороговато отсылать звено «буратин» и «пастуха», особенно после снижения численности Корня и официального роспуска. А посылать их по отдельности нерационально — «мясо» без руководителя накосячит из-за отсутствия мозгов и не выполнит задание, а командир в одиночку может не справиться, поскольку он должен уметь в первую очередь разведывать, анализировать собранную информацию, планировать, управлять и командовать, а не лезть первым в бой, чтобы всех победить в одиночку. Если человека готовили как шпиона, аналитика и командира среднего звена, то глупо требовать от него таких же навыков, как от «чистого» боевика. Нельзя быть сильным везде!

Учили одиночек-исполнителей, или, как их еще называли, «специалистов» лучше, чем «мясо», особенно убойными лекарствами пичкали меньше, чтобы функционировали подольше, но при этом клеймили печатями молчания под конец обучения, чего не делали с офицерами, психику тоже ломали, но послабее и с акцентом на их зацикленность на босса, а не на Коноху и Корень вообще. Материал подбирали неплохой — ниже уровня будущего офицерского, но выше обычного рядового АНБУ. Проект начали относительно недавно, но, к сожалению, он уже показывал неплохие результаты. Или к счастью? Что хуже, быть мясом или быть специалистом? Биджу его знает.

Одним из финальных этапов ломки психики исполнителя являлось убийство им своего лучшего друга, практически брата. Единственного, кто имел значение в его жизни. Как правило, пары друзей-напарников подбирали следующим образом. Тот, кто должен победить — сильный и талантливый, первый сорт, тот, кто должен убить, и второй — жертва. Послабее, менее талантливый, иногда больной или имеющий какие-то врожденные дефекты. В общем, такой, которого ждала бы судьба мяса. Естественно, Данзо знал о болезни, а убедить его отдать Шина помогло только то, что мальчик мог не дожить до испытания Сая.

Отдельным, особенно поганым элементом в этом чудовищной системе было то, что будущая жертва часто была старше, более знающей и приспособленной к жизни в Корне, чем будущий убийца.

Тот же Шин наверняка уже начал опекать и защищать Сая, словно он ему старший брат. И сдох бы потом с улыбкой на губах, чтобы жил его «младший брат». Потому что он сильный, талантливый и здоровый, ему бы жить и жить.

Но вмешался я.

Шин в госпитале перестал напоминать бледную немочь, и вскоре ему уже разрешили гулять во дворе Госпиталя с Наруто. Жаль, что первый нормальный друг Узумаки будет отослан далеко от Конохи. Но мальчишки не унывали, словно и не маячило расставание. Мелкий к Шину каждый день после занятий заходил поболтать.

После операций истощенный Шин не мог себе позволить полноценных тренировок и довольствовался легкими упражнениями. Иногда Наруто разрешали погулять с ним по Конохе. Хината вроде бы с ними бегала, но я не проверял. Задалбывался с «Пестрой пиалой», прикидывая, как переделать первый этаж во что-то приличное, и высчитывал примерную стоимость работ, гулял с Анко, готовился к экзамену на повышение ранга навыка «ходячая-аптечка».

И вообще старался поменьше с Шином общаться. Чем больше я узнавал этого ребенка, тем тяжелее были воспоминания, которые он у меня вызывал.

Мне однажды уже приходилось подбирать жертву. Знать не хочу, где сейчас тот улыбчивый мальчик с заячьей губой. Все равно сделать ничего не могу. Поэтому просто не хочу знать, что с ним стало.

Хидики на просьбу приютить Шина отреагировал с энтузиазмом и сказал, что пришлет за ним, когда тот достаточно окрепнет для путешествия. Да я и не сомневался, что он так ответит.

Сокол из Каменистого посмотрел на меня умным взглядом и, поняв, что ответа не будет, пошел в сторону прикорнувшего шиноби и клюнул того в руку.

— Зараза!